Кирпичников сделал знак своему заместителю по хозяйственной части, и Слепаков выпрыгнул из кузова.

– Поддержу. Я кое-что об Испании знаю, интересуюсь этой страной. Мне есть что сказать. Мексиканец может принять меня за каталонца – у меня каталонское произношение. Я помню описание нескольких улиц и кафе в Барселоне. Поговорим...

– Отлично, – согласился Турумтай. – Садитесь в кабину. На вертолетной площадке есть грузчики, чтобы снять оборудование. Мы специально сегодня с утра пораньше послали туда грузчика, который понимает испанский язык. Это офицер нашего корпуса. Он в курсе вашей миссии и будет вас подстраховывать. Но там и кроме него есть кому подстраховать. Все должно пройти благополучно.

– Маленькая задержка! – решил вдруг, неожиданно сам для себя, Кирпичников. – Гималай Кузьмич, один контейнер с «ведром» пусть останется с нами. Он небольшой, в любые двери войдет. Это на всякий случай. Тамара Васильевна, принимай ответственность на себя. На маршруте нести контейнер, естественно, будешь не ты. Радимов, Костя, подумай, как приделать к контейнеру лямки, чтобы переносить наподобие рюкзака.

– У меня есть ремни, – сообщил запасливый Вельчанинов.

Кирпичникову иногда казалось, что в разгар тяжелого длительного боя, когда кончатся патроны, стоит только попросить Вельчанинова – и он из своего рюкзака целый ящик боеприпасов вытащит.

– А у меня есть профессиональный мебельный степлер, – добавил Гималай Кузьмич. – Приколотит – не оторвешь. Давайте ремни, товарищ подполковник, я сделаю...

Работа длилась недолго. Через две минуты капитан Радимов примерил контейнер на свои плечи. Чуть-чуть укоротили ремни – и все было готово для транспортировки.

– Так пойдет, – гарантировал Слепаков и шагнул в сторону кабины грузовика.

Владимир Алексеевич на прощание поднял руку. Гималай Кузьмич кивнул. Машина сразу уехала, а на ее место уже через минуту стал выруливать старенький, дребезжащий еще сильнее самолета, автобус, у которого не все стекла были целыми, а вместо отсутствующих были вставлены листы фанеры. За такими листами легко было спрятаться от посторонних любопытных глаз; возможно, они были специально для этого и вставлены. Иранцы сразу устремились на задние сиденья, поближе к двигателю, из чего Владимир Алексеевич сделал вывод, что ехать им предстоит через не самый низкий перевал, где, возможно, и морозно и ветрено. Российские офицеры без суеты устроились на свободных местах. Автобус оказался заполненным практически полностью.

– Долго ехать? – спросил Кирпичников.

– До пограничной заставы по прямой семьдесят километров. По дороге это выльется в сто пятьдесят кэмэ. Автобус хороший, ездит быстро. Часа за три доберемся. Нам спешить некуда. Все равно следует ночи ждать. Через границу пойдем ночью.

Владимир Алексеевич с оценкой иранского подполковника спорить не стал, только пожал плечами и переглянулся с полковником Денисенко, который про себя посмеивался и умышленно громко скрипел сиденьем, грозившим вот-вот развалиться. «Хороший автобус», как только двери закрылись, сразу двинулся в разгон, но сильно разогнаться так и не сумел, да и дорога не позволяла ему это сделать. Если принять в расчет прикидки иранского подполковника, то средняя скорость в пятьдесят километров в час для этого автобуса являлась крейсерской. Хотя для горных дорог больше, возможно, и не надо.

Покинув пределы аэродрома, выехали на дорогу, видимо, уже не принадлежавшую военному ведомству, если судить по тому, что шла она через множество близко расположенных один от другого населенных пунктов. Справа и слева от дырявого дорожного полотна лежали поля или каменистые скальные участки. И движение на дороге было. Много раз попадались встречные машины примерно одинакового технического состояния с автобусом, то есть из тех, что можно смело назвать «ведром с гайками». Но постепенно, по мере того, как дорога стала подниматься, селений стало меньше, машины совсем перестали встречаться, и по сторонам уже редко можно было увидеть поле. С повышением высоты над уровнем моря в автобусе стала более явственно ощущаться зима. И бойцы оперативной группы, уже не имея необходимости подстилать под себя халаты, просто надели их. Но гуляющий по салону ветер дул со всех сторон сразу, и халат от холода не спасал. Бойцы «Корпуса стражей исламской революции» хорошо знали, куда едут, и сейчас чувствовали себя почти уютно на сиденьях, расположенных над двигателем автобуса.

Но любая дорога имеет свойство заканчиваться. Закончилась и эта...

* * *

Пограничная застава, к которой подъезжали, по сути дела, уже не по дороге, а по тропе, лежала за следующим перевалом, как раз его и контролируя. Наверное, служить в таком месте было несладко: и высокогорье, и мороз, и обязательный для перевалов ветер – все это создавало условия, близкие к полярной зимовке. Склоны хребта были покрыты слоем снега, который даже на внешний взгляд выглядел опасным. Наверное, лавины здесь были обычным явлением. По обе стороны хребта понизу, в долинах, бежали мелкие речки. Но это они зимой мелкие и летом, скорее всего, тоже. Весной же, как говорил горный опыт полковника Кирпичникова, эти речки наверняка становятся мощными и сильными реками, способными снести с берега всё, вплоть до тяжеленных скал.

– Та сторона через долину – уже Афганистан, – сказал Турумтай.

– Тяжелый маршрут, – заметил Вельчанинов. – Не проще было бы пройти там, где мы ходили, а потом сделать быстрый бросок на этот маршрут?

– Мы разрабатывали этот вариант, – хмуро признался Турумтай. – Но разведка донесла, что там нам подготовили ловушку. Кто-то информировал американцев – мы не знаем кто... И потому срочно подготовили в узком кругу новый маршрут. Его едва ли будут контролировать. Зимой он считается непроходимым. Но я со своей группой уже ходил им.

– Трудно? – спросил Кирпичников.

– Самое странное, что трудно не на перевале. Трудно внизу. Там – аэродинамическая труба – так, кажется, это называется? Страшный ветер. В отдельные моменты может с ног свалить. Но и на склонах дует неслабо. За полтора месяца все наши следы полностью сдуло. Я не вижу тропы, которой ходил, а она была видна хорошо... Всё выровняло ветром. Как только спустимся на двести метров, ветер почувствуется. Плохо, что он порывистый. И не знаешь, когда ждать очередного порыва. Афганцы даже заставу выставили не на этом склоне, а за перевалом.

– Так они все же контролируют перевал? – спросил Владимир Алексеевич.

Турумтай довольно и почти гордо улыбнулся.

– На этой афганской заставе только хазарейцы служат. И командир – хазареец, и солдаты...

– Можно сказать, исчерпывающий ответ, – сказал полковник с сарказмом, который требовал расшифровки.

– Конечно, – Турумтай был согласен дать расшифровку. – Они нас и встретят, и проводят.

– Под пулеметными стволами? До зиндана[17]? Насколько я знаю, жалованье они получают от действующего правительства Карзая...