И, подумав, он признался в том, что всего этого маловато, чтобы положить на весы. Во всяком случае, не тогда, когда на другой чаше этих весов лежит жизнь Ури. Придется ему идти в Ирвайн, пробраться в Священный Город и вытаскивать Ури оттуда.

Чтоб ей, с чувством подумал он, за то, что втянула нас во все это.

Глава 6

Фрейк МакЭн свирепо нахмурился на безобидную парочку девиц-Соек, ошивавшихся на противоположной стороне улицы, и не без удовольствия наблюдал, как те испуганно встрепенулись и нырнули в дверь зала для молитв. Такая реакция подтвердила, что его наряд пыстыря убедителен – по крайней мере для рядовых Соек. А ему осталось идти всего два квартала до площади отправки, и похоже, у него имелся еще неплохой шанс попасть туда без новых приключений, прежде чем просохнет роса на фургоне, который ему был нужен. Только бы ему не напороться на настоящего пастыря! Он подозревал, что у тех наверняка есть пароли, или условные знаки, или еще какие-нибудь чертовы штучки, которые сразу же выдадут в нем самозванца. Вот ведь гад Ривас: какое несправедливое преимущество давало ему то, что он сам несколько лет провел в Сойках!

МакЭн боялся. За все свои предыдущие избавления он старался на пушечный выстрел не приближаться к Ирвайну, а теперь вот при желании мог камнем добросить до высоких, заваленных чуть внутрь стен самого Священного Города.

Он ощупал рукоять спрятанного в левом рукаве ножа, но и это не придало ему обычной уверенности. Собственно, уверенность его пошатнулась еще тогда, когда родители похищенного Сойками юноши неохотно сообщили ему, что первый нанятый ими избавитель приковылял обратно в Эллей с пулей в ноге и рассказами о том, как его подстрелили пастыри, вооруженные настоящими, боеспособными ружьями.

МакЭн заломил за избавление цену в пятьсот полтин с пятидесяти процентной предоплатой – так много за работу он не просил ни разу – и сразу оговорил, что южнее пустоши Сил-Бич он искать не будет. Поначалу они противились этому; впрочем, клиенты всегда бухтят сначала. Однако он привел им свой стандартный аргумент: остаточная радиация (впечатляющий термин, однако) в этих отдаленных районах так велика, что ни один здравомыслящий человек не рискнет провести там время, необходимое даже для самого простенького избавления, и что даже если Сойку и удастся отыскать и похитить на этой стадии, он (или она), а возможно, и сам избавитель, умрут как венецианский рыбоед, не успев вернуться в Эллей.

Сам МакЭн всегда знал, что это не совсем соответствует истине, однако до позавчерашнего дня ему и в голову не приходило задумываться, насколько велико это преувеличение.

Он шел за караваном из нескольких почти не связанных друг с другом стай Соек, который двигался на юг от Флиртинских холмов. Когда с ним кто-нибудь заговаривал, МакЭн выдавал себя за оцыпляченного дебила, а сам выжидал момента, пока они остановятся на привал и встанут в спираль для причастия – так ему будет проще увидеть, находится ли среди них кто-нибудь, подпадающий под описание отпрыска своих клиентов.

В конце концов, когда он готов был уже отколоться от них и свернуть обратно, на север, они все-таки остановились для причастия на автостоянке Анахайн-Конвеншн-Центра. Дело было позавчера около полудня.

Пастыри вскарабкались на старые фонарные столбы, и неестественный, на два тона рев встретил старика в белом, когда тот двинулся вдоль спирали, с каждым кругом приближаясь к центру. МакЭн созерцал это зрелище, удобно устроившись на крыше грузовика, не забывая время от времени болезненно морщиться и, постанывая, баюкать руку, перевязанную тряпкой с очень реалистичными красными пятнами – он всегда брал ее с собой, отправляясь на избавление. Людей, терзаемых острой болью, как он выяснил, к причастию не допускают.

За время церемонии он приглядел двоих, подпадающих под описание, и когда причастие вырубило обоих, он запомнил, где лежат их безжизненные тела, чтобы позже, когда они придут в сознание, подойти к каждому по очереди и задать им вопросы, которыми снабдили его родители.

Хотя его запас везения, как знал он теперь, и подошел к концу, он еще не иссяк окончательно. Второй паренек, еще не оправившийся от причастия, тем не менее не только узнал названную МакЭном кличку домашней собаки: «Люси всю себя изгрызла, и вся шерсть повылезла, так что нам с ней делать?» – но и дал правильный ответ на вопрос: «Давать чеснок с едой, как мы прошлым летом делали».

МакЭн осматривал соседние изгороди, стены и подворотни в поисках укромного местечка, где бы он мог оглушить парня и потом незаметно утащить, когда услышал металлический лязг и странное уханье. Поскольку он и так оглядывался по сторонам, он одним из первых увидел несколько дюжин Y-образных велосипедов, несущихся по мостовой к толпе Соек. Он схватил своего подопечного и потащил его сквозь объятую смятением толпу прочь от ухарей. Сквозь вопли за их спиной послышались необычно громкие хлопки, но только вырвавшись из толпы и бросившись бегом по тенистому тротуару, волоча за собой полу оглушенного паренька, МакЭн понял, что этот шум означает ружейный огонь.

В момент нападения Сойки оказались в невыгодном положении, и на то имелись две причины: большая часть их лежала без сознания или не отошла от причастия; к тому же уверенные в том, что ухари никогда не осмелятся напасть на крупные стаи Соек, пастыри устроили причастие на открытой, мощеной площади.

МакЭн не мог заставить паренька бежать дольше минуты, так что спасающиеся бегством Сойки очень скоро догнали их и начали обгонять. В результате МакЭн и его подопечный превратились в еще две фигуры, бегущие в толпе, которую угрюмые верховые пастыри гнали как стадо на юг. Пастыри с заряженными пистолетами в руках то и дело привставали на стременах, оглядываясь, и при каждой возможности гнали свою паству по пологим склонам или сквозь узкие проходы в бесконечных алюминиевых заборах – совершенно очевидно, они ожидали новых нападений изголодавшихся ухарей. МакЭн решил, что фургоны с так и не очухавшимися причащенными двинутся на юг другой дорогой, но не видел ничего: куда ни кинь взгляд, виднелись только головы Соек, молча топавших трусцой рядом с ним. Все, что ему оставалось делать, – это бежать вместе с ними, стараясь не выпускать руки незадачливого клиентского дитяти.

Они пересекли широкую улицу – судя по всему, Чапмен-авеню. Теперь они находились уже на пустоши Сил-Бич, но хода не сбавляли.

МакЭн все еще не беспокоился. Уж, наверное, отсюда и до Ирвайна найдется возможность схватить парня и смыться.

Дойдя до переулка, примеченного им еще вчера ночью, МакЭн задержался. Он помнил, что тот сворачивает на площадь, где стояли фургоны, поэтому лишний раз неодобрительно осмотрелся по сторонам, прежде чем нырнуть с освещенной улицы в темную дыру переулка.

Ясное дело, подумал он, никакой такой возможности так и не подвернулось, и вот мы в этом самом Богом проклятом Ирвайне. Ну, дважды удача мне все-таки хоть немного, но улыбнулась: мне повезло, что я оказался достаточно крепок на вид, чтобы меня отрядили сопровождать фургоны с теми, кто не мог больше идти – включая моего подопечного. И еще раз – когда удалось позаимствовать рясу убитого вчера, при втором нападении ухарей пастыря. Однако теперь удача зависит исключительно от меня самого. Моя маскировка неплоха: эти чертовы балахоны никогда не гладят, так что ни одна сволочь не распознает, что эта пролежала двенадцать часов скомканной у меня в мешке, а капюшон скрывает проплешины в шевелюре – пришлось выстричь, чтобы соорудить себе фальшивую бороду.