– Если перед нами двухлетний период уязвимости, – спросил премьер-министр, – то почему бы не приступить к строительству меньших кораблей? Я знаю, что мы еще до начала первой войны перестали строить дредноуты, но, учитывая всё сказанное о подвесочных проектах, разве невозможно создать эффективный подвесочный дредноут? Корабли подобных размеров могут быть построены намного быстрее, не так ли?

– И да и нет, господин премьер-министр, – официально заявил Капарелли. – Время постройки дредноута составляет восемьдесят процентов времени постройки супердредноута. Теоретически это означает, что мы можем построить корабль примерно за восемнадцать месяцев, а не за двадцать три. К сожалению, у нас нет проекта подвесочного дредноута. Нам придется создавать проект с нуля, а затем запускать его в производство, со всем задержками, сопутствующими внедрению совершенно нового типа корабля. Нам, вероятно, потребуется как минимум три стандартных года с момента начала работ до готовности первого корабля, то есть, на то, чтобы построить первый из меньших кораблей, потребуется на шесть месяцев больше. Затем, действительно, мы могли бы строить их быстрее, но если мы готовы использовать «рассредоточенные верфи» и строить в грейсонском стиле, то можем одновременно собирать столько супердредноутов, сколько можем профинансировать. Так что нам в Адмиралтействе не кажется, что в создании меньшего, менее боеспособного корабля есть хоть какие-то преимущества, когда это на самом деле лишь задержит наши кораблестроительные программы.

– Нет никакого способа ускорить строительство? – спросил Грантвилль. Все облаченные в форму военные – и его брат тоже – воззрились на него и он пожал плечами. – Прошу прощения. Я не хотел подвергать сомнению ваше профессиональное суждение, однако грейсонцы сумели добиться того, что их первый СД(п) был построен менее чем за пятнадцать месяцев.

– Да, сумели, – ответил Хэмиш. – Однако для того, чтобы достроить его к новому сроку, который имел некоторое отношение к предполагаемой казни Хонор, они сделали всё возможное. По сути дела, они сняли для новых кораблей основные компоненты с супердредноутов старой конструкции. Возьмем, к примеру, термоядерные реакторы «Харрингтон» – все они были сняты с двух кораблей типа «Землевладелец Деневски», что, в свою очередь, задержало их готовность на восемь месяцев. Мы не сможем сделать такого, потому что у нас нет другого строительства, откуда можно было бы забрать детали. Именно это, в основном, по утверждению РУФ, хевениты делают с заранее складированными компонентами, о чем только что доложила адмирал Гивенс.

– Я понимаю, – сказал Вильям. Он поморщился – разочарованно, не раздражённо – когда Капарелли и его брат разгромили его предложение. – Я не рассматривал вопрос с дредноутами с точки зрения затрат времени на проектирование, – добавил он.

– У нас действительно есть на подходе кое-какие дополнительные средства усиления нашей мощи, – мгновение спустя произнес с некоторой ноткой настороженности Хэмиш. – Я был весьма впечатлен тем, что Соня Хэмпхилл и Тоскарелли придумали с тех пор, как Соня получила под команду Бюро Вооружений.

Хэмиш со смущенным выражением на лице покачал головой, как будто сам не мог до конца поверить в то, что говорил об адмирале, в течение буквально десятков лет являвшейся его личным противником.

– Я не хочу, чтобы кто-то рассчитывал на чудо-оружие, – продолжил Хэмиш, нотка предостережения в его голосе стала еще сильнее. – Точнее говоря, в настоящее время мы не ожидаем ничего похожего на такой грандиозный скачок, какой представляли «Призрачный Всадник» и МДР. Всегда затруднительно прогнозировать эффект новой техники до тех пор, пока вы не получите её в свои руки, так что я могу оказаться неправ в её отношении, однако в теперешнее тяжелое время я предпочту совершить ошибку недооценивая её. И не забудьте, что любые наши усовершенствования будут компенсированы, по крайней мере до некоторой степени, хевенитскими усовершенствованиями, основанными на образцах нашей собственной техники, которые они захватили в результате своего наступления, и, я уверен, на собственных разработках. Их адмирал Форейкер, к примеру, выглядит чертовски способным новатором. Однако, чтобы закончить с этим вопросом, скажу, что Соня и Тоскарелли рассматривают несколько разработок, которые могли бы оказать по меньшей мере столь же значительное влияние на нашу боеспособность, как и внедрение платформ «Замочной Скважины».

– И, пока мы говорим о вещах, которые Адмиралтейство Яначека сделало правильно по неправильным причинам, – вставил Капарелли, – его мания использования ЛАКов в качестве панацеи хотя бы гарантировала, что производство ЛАКов шло полным ходом, когда началась пальба. Мы не предвидим никаких затруднений в производстве ЛАКов или ракетных подвесок, в том числе и новых подвесок для обороны звездных систем, а также в переналадке наших сборочных линий для производства грейсонских «Гадюк». Могут быть некоторые непредвиденные проблемы с новыми боеприпасами, которые вскоре ожидаются от Бюро Вооружений, но производство существующих систем оружия должно быть вполне достаточно для удовлетворения наших потребностей. Нам потребуется некоторое время для того, чтобы раскрутить маховик постройки предназначенных для обороны систем кораблей, однако мы, вероятно, можем строить ЛАКи быстрее, чем готовить для них команды. Они не смогут нам сильно помочь против нетронутой боевой стены, но дадут высокий уровень разведывательных возможностей и способности прикрытия тыловых районов, что, по крайней мере, должно позволить нам сэкономить на гиперпространственных кораблях для пикетов.

– Что, в общем, подводит итог военной стороне наших возможностей, – подытожил Хэмиш и Хонор ощутила еще одну вспышку его досады. Была и ответная вспышка, на этот раз стойкого недовольства, со стороны Елизаветы. И такая же от Вильяма Александера.

– Полагаю, что так, – согласилась Елизавета с лёгкой, но несомненной интонацией завершения и бросила взгляд на часы.

– Итог подведен как нельзя более вовремя, – более живо сказала Елизавета с кривой гримасой. – Хонор, ты, Вилли и я – и ты, Хэмиш, тоже – примерно через двадцать минут должны быть на обеде в Канцелярии Короны. Так что, – королева улыбнулась Хонор, – приступайте, все трое.

– Серена, есть новости от адмирала Дюваля? – тихо спросил контр-адмирал Флота Республики Хевен Оливер Диамато.

– Нет, сэр, – помотала головой Серена Тавернер, его начальник штаба.

– Замечательно.

Диамато кивнул ей, поднялся из командирского кресла и подошел к главному дисплею флагманского мостика линейного крейсера «Уильям Т. Шерман». «Шерман» более не был «его» кораблем и он уже успел почувствовать, насколько тоскует по личному командованию кораблем. Но, по крайней мере, Октагон позволил ему оставить этот корабль своим флагманом.

Он внимательно изучил дисплей, заложив руки за спину. Теперь эта поза была настолько привычной, что стала по-настоящему его собственной, а не маньеризмом, преднамеренно скопированным у капитана Холл. Диамато изучил иконки, утвердительно кивнул и отвернулся. Служба впервые свела его с контр-адмиралом Гарольдом Дювалем, командиром 19-го дивизиона НЛАК, а у того была репутация несколько беспокойного человека. Диамато отчасти опасался, что тот может в последнюю секунду внести в план какие-нибудь изменения, но, похоже, Оливер был несправедлив к своему начальнику. И это хорошо. Диамато ненавидел сюрпризы.