— Не так уж и дорого, тетя Дуся. Я немного перекрутилась, перезаняла у Ларисы. Не могла устоять — такой запах, — оправдывалась Мара, уже перестав стыдиться того, что с каждым днем делала это все чаще. — Все в порядке, не волнуйтесь.

Мара искренне хотела, чтобы Евдокия Ивановна не переживала на ее счет, но происходящие перемены скрыть полностью было невозможно. Мара быстро привыкала к соблазнам, которые подстерегали ее на каждом шагу. Отказаться от них она порой не могла. Далеким казалось ее первое приключение с мужчиной, имя которого она узнала только в их следующую, последнюю встречу. Мара с нескрываемым злорадством вспоминала, как он уговаривал ее уехать с ним отдыхать на Мальту, а она отрицательно качала головой, лукаво посмеиваясь. Его глаза горели огнем страсти. Сначала он пытался показать, что рассматривает Мару как очередное приключение, но потом стало ясно другое: Руслан попал под магию ее расцветающей красоты. Он просил, умолял, забрасывал подарками, угрожал, но Мара осталась непреклонной. Она вычеркнула этого мужчину из своей жизни раз и навсегда. Нет, ей не нужно две недели рая. Он нужен ей надолго, на всю оставшуюся жизнь. Забыв о существовании Руслана, Мара поспешила истратить свои «премиальные» на очередное пополнение гардероба и подарки для тети Дуси. Иногда Маре казалось, что это самое главное — сделать приятное этой милой женщине, бескорыстно предоставившей ей крышу над головой, окружившей заботой, вниманием. Самообман на какое-то время заглушал голос совести, до того момента, когда новому мужчине, сраженному ее красотой, Мара отвечала взаимностью. И в этом не было ничего, что делалось ради Евдокии Ивановны. Мара попросту шла на поводу у собственных желаний. Первый опыт близости с мужчиной пробудил жажду наслаждений, и с ней было трудно бороться, да Мара и не пыталась. Она говорила себе, что ничего зазорного в происходящем нет. Все познается в сравнении. Как обойтись без собственного опыта? Она дождется своего настоящего чувства, она не пропустит его. И распознать его помогут именно эти приключения, в которых она добровольно, осознанно принимает участие. К тому же окружение умело подливало масла в огонь:

— Ты умница. Елена Константиновна тобой очень довольна, — хвалила ее Ирина Петровна. За то время, что Мара работала в зале, выручка неуклонно росла. Желающих пообщаться с ней не только в официальной обстановке было, пожалуй, даже больше, чем надо. Мара чувствовала это и умело пользовалась щедро расточаемыми в ее адрес подарками: какие-то решительно отвергала, другие охотно принимала. Елена Константиновна просвещала ее относительно очередного желанного посетителя, и девушка принималась опутывать его сетями соблазна. Мара стала орудием в руках опытной, хладнокровной хозяйки, решавшей таким образом свои проблемы.

— И чем она их берет? — удивленно поднимала брови Елена Константиновна. Не в силах не признать красоту Мары, она видела, что кроме этого есть в ней какая-то изюминка, до которой так охочи мужчины. Ирина Петровна слушала хозяйку, недоуменно пожимая плечами. Обе не ожидали от Мары такой прыти, такого перерождения. Рыжая простушка на глазах превращалась в знающую себе цену львицу, от одного взгляда которой мужчины сходили с ума. — Она очень способная ученица, как я посмотрю. Кто дает ей уроки соблазна, ты не в курсе?

— Не знаю, кажется, ей не нужны советчицы, — отвечала Ирина Петровна.

— Сегодня ей предстоит познакомиться с одним важным для меня человеком, — продолжала Елена Константиновна. — Надеюсь, она окажется в его вкусе.

— Вы говорите об Эрнесте Павловиче?

— Угадала. — Елена Константиновна незаметно наблюдала за работой Мары. — Его связи нам будут нужны еще не один год. Для нормальной, спокойной работы такие люди незаменимы. Он уже не один раз выручал меня.

— Не слишком ли большая ставка на эту девчонку, Елена Константиновна?

— Ты, никак, завидуешь?

— Рыжая ведьма, — не отвечая на вопрос, шепнула ей на ушко Ирина Петровна. Она не скрывала своей нелюбви к Маре. Зависть к ее молодости, красоте росла в сердце Ирины с каждым днем. Эта девица одним фактом своего существования ежеминутно напоминала ей о том, что сама она давно перестала быть идеалом красоты, предметом вожделения. По правде, она отмахивалась от назойливой мысли, что ее и в молодости с натяжкой можно было назвать привлекательной. И никогда Елена Константиновна не делала на нее таких ставок. К тому же кроме красоты у девчонки была светлая голова, потому Ирина Петровна побаивалась конкуренции в ее лице.

— Ты несправедлива, Ира. — Хозяйка недовольно поморщилась. — Я думала, ты выше всего этого. Перестань.

Твой кусок хлеба с маслом никто не отнимает. Никто на него не претендует. Поняла?

— Да, конечно, я и не думала ревновать. Скажете тоже.

— Думать нужно всегда, Ирочка, каждую секундочку.

Елена Константиновна увидела, как лицо Ирины покрылось красными пятнами от волнения. «Какой невыносимой она становится. Мешает работать», — подумала хозяйка, резко обрывая разговор. Она бросила последний взгляд на улыбающееся лицо Мары, на довольных посетителей, которых та в этот момент обслуживала, и направилась по длинному коридору в свой кабинет. Пока шла, все время вспоминала лицо Ирины. Что с ней происходит? Никогда она так не реагировала ни на одну из молоденьких официанточек, добровольных помощниц в деле процветания предприятия. Стареет Петровна. Так ведь куда от лет деваться? Елена Константиновна вздохнула и мельком взглянула на себя в одно из зеркал, которыми изобиловал коридор. Да, ее красавицей никто никогда не называл, она и сама все прекрасно понимает, не слепая. Но разве в этом главное? В свои годы Елена Константиновна знала, что красота сама по себе никогда не была залогом успеха, счастья. Здесь нужно еще много дополнений, которые лишь на первый взгляд кажутся недостойными внимания. У Мары они, несомненно, есть. Ирина Петровна знает это, боясь, что в один прекрасный момент в этой бывшей простушке увидят самую достойную замену. Пока планы Елены Константиновны не заходили так далеко, а к красоте Мары она относилась совершенно равнодушно. Для нее существовала лишь прибыль, а способ, которым она попадает в ее карман, был ей безразличен. Главное, что беспокоило хозяйку ресторана сейчас: сумеет ли Мара запасть в душу такому привередливому знатоку женщин, как Эрнест Павлович? Вот это было бы здорово. Такую услугу он дорого оценит. Елена Константиновна с волнением ждала визита своего всемогущего покровителя. А когда он приехал, Мара как раз собиралась сдавать смену Ларисе.

— Задержись, — выйдя в зал, шепнула хозяйка ей на ушко. — Зайди ко мне в кабинет.

— Хорошо, — безропотно согласилась Мара, но позволила себе вопросительно посмотреть ей в глаза.

— В кабинете поговорим, — заметив ее взгляд, сказала Елена Константиновна и тут же на время забыла о Маре, переключившись на двух охранников.

Мара зашла на кухню, издалека помахала Надежде Васильевне, та — ей. Переодевшись, подкрасила губы, поправила волосы, собранные в тяжелый узел на затылке, и отправилась к хозяйке. Почему-то на ходу Мара вздумала распустить волосы и, вытащив шпильки, с удовольствием тряхнула рассыпавшимися волосами. Они доходили уже до пояса. Последнее время Мара чувствовала себя уверенней, когда ощущала их легкое прикосновение. Она подошла к двери кабинета Елены Константиновны. Как всегда, перспектива общения с ней не доставляла Маре удовольствия.