26–27 ноября в Бихаче состоялось учредительное заседание Антифашистского веча народного освобождения Югославии (АВНОЮ). АВНОЮ было провозглашено «общенациональным и общепартийным политическим представительством народно-освободительной борьбы». Его политическая программа была очень умеренной: освобождение от оккупантов, независимость страны и демократия, проведение свободных выборов после войны, равноправие всех народов Югославии, гарантии неприкосновенности частной собственности, признание рыночной экономики. Даже председателем Исполкома АВНОЮ был избран не коммунист, а старый югославский политик, один из лидеров довоенной демократической партии и бывший председатель Учредительной скупщины Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев Иван Рибар. Первым подписанным Рибаром документом была приветственная телеграмма Сталину.

В то время западный мир еще мало что знал о партизанах. Зато Михайловича западные газеты изображали «югославским богатырем» и «чудо-человеком». Апогей славы Михайловича пришелся на 1943 год. 2 февраля руководитель Свободной Франции генерал де Голль наградил Михайловича Военным крестом. В 1943 году в Голливуде сняли эпопею о четниках «Четники — сражающиеся партизаны».

О Тито же там почти не слышали. Считается, что первое упоминание о нем на Западе относится к февралю 1942 года, когда в бюллетене советского посольства в Лондоне «Soviet War News» появилась подписанная им приветственная телеграмма Верховного штаба по случаю 24-й годовщины Красной армии[155]. Спецслужбы Англии и Америки гадали, кем может быть этот человек. Сначала предполагали, что это — Лебедев, советский военный атташе в Белграде перед войной. 20 ноября 1942 года газета «Нью-Йорк таймс» написала, что Тито — венгерский коммунист. Другие газеты утверждали, что «Тито» — это не человек, а сокращенное название некой «Третьей Интернациональной Террористической Организации». Были версии, что Тито — это женщина. Даже в конце 1944 года, когда о Тито уже знали во всем мире, «Нью-Йорк таймс» писала, что существуют самые различные теории о том, кто он такой. И что одна из них сводится к тому, что было три Тито и что, как только погибал один из них, следующий занимал его пост, «подчеркивая тем самым свое бессмертие, подобно легендарной птице Феникс»[156].

Долгое время о Тито мало что знали и оккупанты и их пособники. 7 декабря 1942 года отделение специальной полиции Управы Белграда подготовило по требованию начальника службы безопасности «правительства» Недича справку о нем: «Некоторые данные указывают, что Тито — это на самом деле еврей Моше Пьяде, художник из Белграда, коммунист, осужденный на 14 лет»[157].

Авторы документа еще не знали, что днем раньше в Бихаче газета «Борба» поместила фотографию Тито. Именно эта публикация раскрыла настоящую личность Верховного главнокомандующего. Экземпляр «Борбы» попал в полицию НГХ, которая сравнила фотографию с хранящимися в полицейских архивах снимками известных коммунистов. 13 февраля в германскую миссию в Загребе поступили сведения, что Тито — это известный хорватский коммунист Иосип Броз.

20 марта 1943 года Тито «удостоился» подробного упоминания в главной газете Гитлера — органе НСДАП «Фелькнишер беобахтер». В ней была помещена его фотография из полицейского архива в Загребе. Вслед за этим немцы выпустили листовку с фотографией Тито, в которой называли его «большевистским агентом, осквернителем церквей, вором и разбойником с большой дороги, который хотел создать в стране советскую республику и вообразил, что он призван „освободить“ народ». Сообщалось, что Тито участвовал в войне в Испании и прошел подготовку в Советском Союзе, где «освоил все террористические методы ГПУ». «Тот, кто докажет, что обезопасил этого преступника или передаст его ближайшим представителям немецкой власти, получит награду в размере 100 000 рейхсмарок золотом, а кроме того, совершит и национальный подвиг, так как освободит народ и отечество от бича большевистского кровавого террора», — говорилось в листовке[158].

К началу 1943 года Народно-освободительная армия насчитывала около 150 тысяч бойцов и состояла из двух корпусов, восьми дивизий, 31 бригады и 36 отдельных партизанских отрядов. Информация о действиях партизан стала постепенно просачиваться на Запад.

В конце 1942 года к Михайловичу на парашюте был заброшен полковник Бейли. Командующий четников пригласил английского офицера на празднование православного Рождества. На празднике Михайлович объяснил англичанам «градацию» своих врагов: это партизаны, хорваты, мусульмане и усташи, а когда с ними справятся, настанет черед немцев и итальянцев. После осени 1941 года Михайлович лично не участвовал в прямых переговорах с немцами, однако командиры его отрядов сотрудничали с оккупантами, особенно с итальянцами.

Гитлер был очень недоволен тем, что итальянцы помогают четникам, и в феврале 1943 года поставил этот вопрос перед Муссолини. Муссолини послушался союзника и прекратил помощь четникам в Черногории.

Но к этому времени Югославия стала превращаться в один из важнейших участков европейского театра военных действий. Гитлер считал, что союзники могут нанести удар на Балканах, и был не так уж далек от истины. Как известно, Черчилль действительно предлагал начать вторжение в Европу именно на Балканах, но не смог договориться по этому вопросу со Сталиным.

Для Гитлера было очевидно, что прошлые победные реляции командования вермахта и пособников Германии не имеют ничего общего с действительностью. Он приказал к весне 1943 года ликвидировать «Титоланд» — так он называл партизанскую республику. Гитлер утвердил план операции «Вайс» («Белый»). Главная ее цель состояла в окончательном уничтожении партизан.

В операции планировалось задействовать пять немецких, включая 7-ю дивизию СС «Принц Евгений», четыре итальянские дивизии, силы НГХ и отряды четников — всего 90 тысяч человек. Немцы и усташи должны были атаковать партизан в районе Бихача с севера. На юге и западе должны были действовать итальянцы и четники. Командовал операцией генерал-полковник Лер.

…Операция «Вайс» началась 20 января 1943 года шквальным огнем немецких танковых орудий, артиллерии и налетами с воздуха по всей Западной Боснии — Герцеговине. Партизаны вынуждены были отходить к реке Неретве, где их ожидали четники и итальянцы. Положение партизан сильно осложняли более четырех тысяч больных и раненых, а также мирные жители, отступавшие вместе с ними. К тому же среди них свирепствовала эпидемия тифа. 30 января Тито почти в отчаянии просил Москву: «Неужели спустя 20 месяцев после нашей героической борьбы, почти сверхчеловеческой борьбы, нельзя найти возможность помочь нам?» Москва молчала почти две недели. Только 12 февраля Димитров снова ответил, что помочь невозможно. «Многократно мы обсуждали лично с Иосифом Виссарионовичем пути и средства оказания вам помощи, — писал он. — …Как только эти возможности будут добыты, сделаем все необходимое»[159].