Уайта послали в живописный район залива Святой Маргариты (около Дувра) с заданием выяснить для себя, какими вооружениями располагают там британцы. Истерия с операцией «Морской лев» была на пике, и от увиденного у Уайта похолодело сердце. Побережье обороняла всего лишь стрелковая рота. Артиллерия поддержки состояла из нескольких доисторических французских 75-мм орудий с 10 снарядами для каждого. И ничего больше за этой тонкой линией в глубину свыше 20 миль. «Это подобие обороны» — так прокомментировал свои силы один из офицеров.

И все же кое-что любопытное Уайт увидел. Вдоль побережья тянулись трубы с просверленными в них через равные интервалы отверстиями. Тут же располагались и емкости для бензина, и насосы. Емкости были заполнены смесью бензина, масла и креозота. Все это очень напоминало садовый разбрызгиватель для воды. «В действии, — пояснил Бейкер-Уайт, — подаваемая под напором смесь поджигалась, и огонь источал клубы густого, жирного дыма, доходившего до самой кромки воды».

По пути в Лондон у майора не выходила из головы эта нехитрая установка. Ему рисовались фантастические картины: вот горящая смесь достигает воды, растекается по поверхности моря и начинает гореть уже сам Ла-Манш. «Поджечь море», — снова и снова повторял он про себя. А что, если распространить слухи о том, что Англия действительно неприступный остров, по выражению Теннисона, защищаемый огнем?

Проконсультировавшись со специалистами, Уайт убедился, что подобная операция вполне осуществима, хотя и связана с определенными трудностями, да и влетит бюджету в копеечку. Вооруженный полученными от профессионалов знаниями, Уайт составил памятную записку и подал ее в комитет для утверждения. Идею Уайта одобрили с резолюцией: «Возражений нет, но считаем это довольно жалкой попыткой».

Слухи стали расползаться от самого Бейкера-Уайта, через иные органы британской секретной службы. Целью их, как обычно, были холл гостиницы «Гранд-отель» в Стокгольме, бары на Авенида в Лиссабоне, отель «Ритц» в Мадриде, и все аналогичные заведения в Каире, Нью-Йорке, Стамбуле и Буэнос-Айресе.

Уайту и его коллеге оставалось лишь ждать эффекта распущенных им слухов. Какое-то время было тихо. И вдруг последовала первая реакция. Пилот сбитого в районе Кента немецкого самолета в ходе допроса в «Кокфостер кейдж» упомянул об обороне Британии с помощью «пылающего моря». Несколько дней спустя еще один взятый в плен немецкий пленный летчик тоже рассказывал об этом же. И потом последовал шквал всякого рода сообщений. Слухи расползались по всему миру.

Два случайных события придали им правдоподобие и силу, что и требовалось для их действенности. Подвергшие атаке скопление немецких десантных барж бомбардировщики Королевских ВВС обнаружили немецкий десантный батальон, тренировавшийся в районе Кале. На батальон высыпали град зажигательных бомб, и многие немецкие солдаты получили серьезные ожоги. Только что сформированное французское подполье вовсю тиражировало эти слухи — отныне в качестве «доказательства» истинности слухов можно было опираться на пострадавших от ожогов немецких солдат, находившихся на излечении в госпиталях Франции и Бельгии.

Почти одновременно с описанными событиями к побережью Британии волнами прибило около 40 трупов немецких солдат. Это были солдаты еще одного батальона вторжения, отрабатывавшие приемы посадки на десантные суда. Несколько барж с солдатами на борту вышли в море, попали в шторм и затонули. Но появление этих трупов немецких солдат тоже увязали с распространяемыми слухами.

«Это было, — писал Черчилль, — источником распространившихся слухов о том, что немцы попытались высадиться на побережье Великобритании, но понесли огромные потери и в виде утопленников, и в виде уничтоженных огнем пылавшей на воде горючей смеси. Мы и пальцем не шевельнули ради опровержения всех этих россказней, быстро и беспрепятственно распространившихся на оккупированных территориях, зачастую в искаженно-преувеличенной форме, поскольку они оказывали вдохновляющее воздействие на население стран, томившихся под игом немцев».

Во Франции, если кто-нибудь из немецких солдат заходил, например, в кафе, несколько французов обычно вставали и начинали демонстративно обогревать руки у плиты. В Бельгии и Голландии местное население вежливо останавливало немцев на улице, просило у них спички и после этого горящую спичку подставляли чуть ли не к носу немца.

Для германского Верховного командования дело принимало далеко не шуточный характер, в особенности когда абвер получил достоверное подтверждение от своих агентов в Англии. Нет необходимости говорить, что это подтверждение вновь исходило от английской разведки.

Часть германского генералитета, например Гальдер, восприняли эти слухи как избавление, как находку, которую можно было выставить контраргументом к замышляемой высадке. Даже те, кто прежде считал эту операцию в целом осуществимой, теперь увидели ее в совершенно новом свете. День начала операции «Морской лев» был снова отложен.

Было проведено несколько учений, двое — в условиях, приближенных к боевым. Одни учения провели в Нормандии в Фекане, другие на изолированно расположенном озере неподалеку от Фридланда[25] в Восточной Пруссии. Экспертам было указано воздержаться от приукрашиваний и делать реальные заключения, и, надо сказать, они этого принципа и придерживались. Баржи были накрыты листами асбеста, под которыми находились солдаты, затем в воду вылили горючую смесь, подожгли и направили баржи с людьми прямиком в огонь. Все находившиеся на борту погибли.

Учения не развеяли слухи, скорее напротив — подтвердили их правдоподобность. Эксперты доложили Гитлеру, что британцы в состоянии обеспечить огненную полосу, прорваться через которую не представляется возможным — они просто разольют горючую смесь по воде Ла-Манша со специально оборудованных самолетов, а потом подожгут с помощью зажигательных бомб.

Учения в Фекане стали еще одним подтверждением. Несколько обугленных до неузнаваемости тел выбросили из баржи в море, и какое-то время спустя их прибило к французскому берегу. Обогревшие тела послужили последним и самым убедительным доказательством.

Насколько важную роль сыграли слухи в судьбе «Морского льва», с определенностью утверждать трудно, но ближайшее окружение Гитлера утверждало, что они лишили его присутствия духа.

Как бы то ни было, «Морской лев» был перенесен с сентября на октябрь, потом еще раз на неопределенное время.

Гитлер теперь уже не вопил на Гальдера, когда начальник штаба ОКВ[26] доложил ему 5 декабря, что более не считает возможным осуществление этой операции. 9 января 1941 года Гитлер отдал ОКВ приказ приостановить подготовку к вторжению в Англию, но имитировать ее, чтобы, на всякий случай, держать британцев в напряжении. Но Гитлер обманывал только себя самого.