Кумиром Гранта был француз Жан-Батист Ламарк. Бывший военный, ставший ученым, Ламарк сформулировал первую полноценную теорию эволюции. Другие тоже пытались это сделать: некоторым древнегреческим философам удалось ухватить суть эволюционного процесса. Однако именно Ламарк предложил механизм, лежащий в основе этого процесса, и сформулировал теорию приобретенных признаков. Он считал, что живые существа могут передавать потомству признаки, приобретенные на протяжении собственной жизни. Если ты быстро бегаешь, у тебя будут подвижные дети, а если поднимаешь тяжести, твои дети будут сильными. И этот естественный процесс изменений просматривается назад до самого момента спонтанного зарождения жизни в виде простейших кирпичиков бытия, которые Ламарк называл «монадами». Ламарк считал, что спонтанное зарождение происходит постоянно и создает новые эволюционные линии, заменяющие те, что должны исчезнуть. Позже Дарвин говорил об эволюционном дереве, а Ламарк видел каждый вид как продукт развития собственной линии организмов. Вымирающие линии заменяются новыми, которые начинаются за счет постоянно происходящего процесса спонтанного зарождения. Таким образом, Ламарк считал, что самые сложные организмы, такие как люди, были самыми древними, а самые примитивные, такие как простейшие, – самыми молодыми.

Пребывание Дарвина в Эдинбурге и покровительство Гранта оборвались достаточно внезапно. В прессе начали появляться сообщения о царящих в университете антиправительственных настроениях. Один преподаватель произвел фурор, предположив, что сознание является результатом естественной физиологической работы мозга, а никакой души не существует. Отец Дарвина, встревоженный вестями из Шотландии, начал разрабатывать новый жизненный план для своего младшего сына, решив, что Чарльз должен стать священником. И лучше всего подготовиться к новой жизни он сможет в Кембридже, где в отличие от Роберта Гранта профессора придерживались более традиционной точки зрения относительно природы жизни.

Нельзя сказать, что в области современной науки Кембридж был бастионом консерватизма, но по сравнению с университетом Эдинбурга он мог показаться таким. В частности, Дарвину предстояло изучить труды архидиакона Уильяма Пейли, утверждавшего, что живые существа настолько удачно вписываются в окружающую среду, что одно это доказывает существование Бога. В понимании Пейли Бог был не постоянно действующей силой, внедряющейся в жизнь и творящей чудеса, а скорее, великим космическим дизайнером. Пейли любил повторять фразу, похожую на аналогичное выражение Вольтера, которой тот так гордился: «Где-то и когда-то должен был существовать мастер, создавший [часы] для той цели, для которой мы используем их сегодня, который понимал их устройство и спланировал их конструкцию». Эту точку зрения разделяло большинство наиболее известных ученых того времени, и именно эту мысль преподносили студентам такие профессора, как Седжвик и Генслоу. Да и Дарвин после прочтения книги Пейли «Естественная теология» писал, что был «очарован и убежден».

К концу обучения Дарвину начало нравиться предложение отца стать сельским священником. Он представлял себе размеренную жизнь пастыря унитарианской общины, в которой оставалось бы достаточно времени для изучения природы и сочинительства. Но во время кругосветного плавания и в связи с обнаружением неопровержимых доказательств механизма функционирования природы эта мысль для него потеряла привлекательность. Сестры Дарвина уловили это изменение по его письмам домой. В письме, ожидавшем Дарвина в Фалмуте, его сестра Фанни писала: «Боюсь, мало надежды на то, что ты до сих пор ходишь в церковь».

Действительно, из путешествия на «Бигле» Дарвин вернулся другим человеком, но он по-прежнему искал поддержки респектабельного научного общества, и теперь у него не было времени на общение с мятежным и неверующим Грантом. Вернувшись в Англию, он повернулся спиной к Гранту и лицом к Генслоу и Седжвику. Дарвин искал размеренной жизни и надежной репутации. В 1839 г. он женился на своей кузине Эмме Веджвуд, с которой был знаком с детства. Позднее они приобрели дом в деревне Даун в Кенте. Дарвину нравилось спокойствие английской деревни – это было похоже на привлекавшую его когда-то жизнь сельского священника, только без паствы, которой нужно было руководить.

Религия оставалась сложным вопросом в отношениях между Дарвином и его женой. Хотя унитарианство не навязывает буквального восприятия Библии, Эмма была глубоко религиозным человеком, а Чарльз начал сомневаться еще в то время, когда они только собирались пожениться. Прежде чем сделать Эмме предложение, Чарльз признался ей в том, что начинает верить в идею трансмутации. Ей первой он рассказал о своих неортодоксальных взглядах. Позднее она писала ему, что обеспокоена сомнениями, вызванными его научными изысканиями, и боится, что религия станет «болезненным вакуумом между ними». Тем не менее она приняла его предложение, и этот союз оказался вполне счастливым.

Шли годы, Дарвин все полнее осознавал результаты своих научных изысканий и все сильнее сомневался в справедливости традиционного мировоззрения, в том числе из-за того, что трое его детей умерли в младенчестве. К концу жизни идея божественного происхождения мира стала казаться ему бессмысленной. У жизни нет никакого «плана» и никакого «замысла». Он никогда не считал себя атеистом и не был близок к радикальным атеистам, которые первыми подхватили развитую им теорию эволюции. В конце жизни он стал называть себя агностиком. Они с Эммой смогли преодолеть это расхождение в религиозных взглядах. Открыто Дарвин касался вопросов религии очень и очень осторожно.

Женившись и поселившись в Дауне, Дарвин занялся разработкой новой теории эволюции, движущей силой которой был принцип естественного отбора, а не приобретенные признаки, как предполагал Ламарк. Свои размышления он оформил в виде книги, где изложил основные идеи новой теории. Несколько лет он никому не показывал этот труд. Он запечатал рукопись в конверт, который доверил на хранение жене и просил передать для публикации в случае его смерти.

В 1844 г. вышла книга Роберта Чамберса «Следы естественной истории творения», которая одновременно вдохновила и испугала Дарвина. Он считал, что в ней было слишком много обобщений, однако в ней была изложена концепция эволюции видов, весьма схожая с его собственной теорией. Успех книги доказывал, что общество нуждается в новом видении природы, даже если это видение противоречит традиции и религиозным догмам.

К этому времени Дарвин поведал о своей растущей вере в справедливость теории эволюции лишь нескольким ближайшим друзьям, включая Лайеля и Оуэна, и оба постепенно стали склоняться к его точке зрения. Кроме того, Дарвин доверился молодому ботанику Джозефу Долтону Гукеру, которому показал свой труд, составлявший на тот момент около 230 страниц. В последующие годы Гукер стал самым близким другом Дарвина и верным выразителем его идей.

Дарвин начал разрабатывать план своей главной книги. Он хотел назвать ее «Естественный отбор». Невероятный успех книги Чамберса показывал, что сочинение Дарвина тоже может стать чрезвычайно популярным. В то же время Дарвин знал о жесточайшей критике в отношении книги Чамберса и о том, с какой яростью на нее нападал его бывший учитель, профессор Седжвик, который, по-видимому, уже почувствовал, что Дарвин изменился, и поэтому отдалился от него. Это огорчало Дарвина, поскольку Седжвик относился именно к такому типу людей, которых Дарвин хотел заинтересовать и убедить. Его не привлекала маргинальная наука и такие ученые-радикалы, как Грант. Дарвин нуждался во всесторонних и, насколько это возможно, неопровержимых научных данных.