— Джесс и Ронану. Сложив письма, она запечатала их, приложив к воску свое кольцо, и убрала пишущие принадлежности. В тот момент, когда она услышала, как по мрамору коридора стучат приближающиеся шаги, письма были у нее в руках, а воск на них уже затвердел, но все еще оставался теплым.

В библиотеку вошел Арин и закрыл дверь.

— Ты не сделаешь этого, — произнес он. — Ты не будешь с ним драться.

Вид Арина потряс ее. Она не сможет ясно мыслить, если он продолжит говорить с ней и смотреть на нее подобным образом.

— Не тебе отдавать мне приказы, — сказала Кестрел. Она двинулась к выходу.

Арин преградил ей путь.

— Я знаю о том, что ты получила. Он прислал тебе посмертный штраф.

— Сначала платье, теперь это? Арин, я могла бы подумать, что ты следишь за всем, что я отправляю или получаю. Тебя это не касается.

Он сжал ее плечи.

— Ты такая маленькая.

Кестрел знала, что он делает, и ненавидела это, ненавидела его за то, что он напоминал ей о ее физической слабости, которую каждый раз замечал ее отец, когда наблюдал, как она борется с Раксом.

— Отпусти.

— Заставь меня.

Она посмотрела на Арина. Что бы он ни увидел в ее глазах, это заставило его разжать руки.

— Кестрел, — произнес он уже тише, — меня уже били плетьми раньше. Порка и смерть — разные вещи.

— Я не умру.

— Позволь Айрексу назначить мое наказание.

— Ты меня не слушаешь.

Она хотела сказать больше, но осознала, что его руки все еще лежат у нее на плечах. К ее ключице нежно прижался большой палец.

Кестрел резко вдохнула. Арин вздрогнул, будто пробуждаясь ото сна, и отстранился.

Он не имеет права, думала Кестрел. Он не имеет права сбивать ее толку. Не сейчас, когда она нуждается в хладнокровии.

Вчера вечером в закрытой темноте экипажа все казалось таким простым.

— Тебе не позволено прикасаться ко мне, — произнесла Кестрел.

Улыбка Арина была горькой.

— Как я понимаю, это означает, что мы больше не друзья.

Кестрел ничего не ответила.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда у тебя больше нет причин драться с Айрексом.

— Ты не понимаешь.

— Я не понимаю вашу проклятую богами валорианскую честь? Я не понимаю, что твой отец скорее согласится, чтобы тебя распотрошили, чем захочет жить с дочерью, которая отказалась от дуэли?

— У тебя нет веры в меня, раз ты считаешь, что Айрекс победит.

Он запустил руку в свои короткие волосы.

— Где во всем этом затерялась моя честь, Кестрел?

Они встретились взглядами, и Кестрел узнала выражение его лица. Так он смотрел на нее с противоположной стороны стола за игрой в «Клык и Жало». Так он выглядел на арене, когда распорядитель торгов приказал ему спеть.

Непокорство. Холодная решимость, которая обжигала кожу, подобно металлу зимой.

Она поняла, что Арин остановит ее. Возможно, он сделает это хитро. Может быть, пойдет в тайне от нее к управляющему, расскажет ему о краже и вызове и настоит на том, чтобы предстать перед судом и Айрексом. Если этот план Арина не устроит, он придумает другой.

Он повлечет за собой неприятности.

— Ты прав, — сказала Кестрел.

Арин моргнул и прищурился.

— Между прочим, — продолжила Кестрел, — если бы ты дал мне возможность объяснить, я бы сообщила тебе, что уже решила отменить дуэль.

— Решила…

Она показала ему свои два письма. То, которое она написала отцу, находилось сверху. У другого был виден только край.

— Первое письмо, объясняющее, что произошло, — для моего отца. Второе — к Айрексу, в нем я приношу извинения и приглашаю его забрать свои пятьсот монет в любое время.

Арин недоверчиво на нее посмотрел.

— Также он, разумеется, получит тебя. Зная его, тебя будут сечь до тех пор, пока ты не потеряешь сознание, и даже после этого. Уверена, когда ты очнешься, то будешь невероятно рад, что я решила поступить именно так, как ты хотел.

Арин фыркнул.

— Если ты сомневаешься в моих словах, то можешь спуститься со мной в казармы и посмотреть, как я отдаю солдату письмо для отца и приказываю немедленно его доставить.

— Думаю, я так и поступлю.

Арин открыл дверь библиотеки.

Они вышли из дома и прошли по твердой земле. Кестрел содрогнулась. Она не стала терять времени, чтобы взять с собой плащ: не могла рисковать тем, что Арин передумает.

Когда они вошли в казармы, Кестрел оглядела шестерых стражников, свободных в данный момент от службы. Она почувствовала облегчение, так как рассчитывала найти здесь только четверых, и необязательно Ракса, которому она доверяла больше остальных. Она подошла к нему, а Арин следовал сразу за ней.

— Доставьте это генералу так быстро, как только сможете. — Она отдала Раксу первое послание. — Со вторым письмом отправьте гонца к Джесс и Ронану.

— Что? — произнес Арин. — Погоди…

— И посадите этого раба под замок.

Кестрел отвернулась, чтобы не видеть, что произойдет. Она услышала, как помещение погрузилось в хаос. Услышала звуки борьбы, вскрик и как в плоть врезаются кулаки.

Она вышла и позволила двери закрыться за ее спиной.

* * *

Ронан ждал ее возле охраняемых ворот поместья. Судя по всему, он прождал уже достаточно долго. Его лошадь жевала коричневую траву, а сам Ронан сидел на валуне поблизости, бросая в каменную стену имения генерала галькой. Увидев, как из ворот верхом на Джавелине выехала Кестрел, он высыпал свою пригоршню камушков на тропу, но остался сидеть на месте, опершись локтями о согнутые в коленях ноги, и не отрывал от девушки взгляда. Его лицо было бледным и напряженным. Он сказал:

— Я почти готов сбросить тебя с лошади.

— Значит, ты получил мое письмо.

— И немедленно отправился сюда, где стража сообщила мне, что хозяйка дома отдала строгий приказ никого — даже меня — не впускать. — Он обвел ее взглядом, замечая черный боевой наряд. — Я не мог в это поверить. Я до сих пор не верю. После того, как ты прошлым вечером исчезла, все на ужине говорили о вызове, но я был уверен, что это просто слух, начатый Айрексом из-за некоего произошедшего между вами недоразумения. Кестрел, как ты могла выставить себя в подобном свете?

Ее руки сжали поводья. Кестрел подумала о том, что, когда она отпустит их, ее ладони будут пахнуть кожей и потом. Она заставила себя представить этот запах. Это было легче, чем бороться с неприятным ощущением, которое омывало ее изнутри. Она знала, что собирался сказать Ронан.

Она решила постараться предотвратить это. Решила говорить о самой дуэли, которая казалась вполне