Медсестры — вторая подошла помочь коллеге — задернули занавески вокруг кровати, создав некое подобие уединенности. Белла Мой опустилась на стул.

— Рики Мур? — спросила она, как того требовал протокол.

Он посмотрел на нее недоверчиво, но ничего не сказал.

Едва взглянув на него, она подумала: да он же вылитая копия телевизионного актера Дэнниса Ватермана, бывшей звезды «Механика» и нынешней — «Новых улик».

Она предъявила удостоверение:

— Детектив-сержант Мой, суссекское управление уголовных расследований. Готовы ответить на несколько вопросов?

Он поморщился, с трудом выдавливая из себя по слову зараз:

— Если… хотите… столица… Перу… Лима.

Она улыбнулась.

— Очень остроумно.

Он вновь поморщился.

— Как я понимаю, Рики, вечером в пятницу вы подверглись нападению? Ничего, если я буду называть это именно так?

Пару секунд он просто смотрел на нее, потом кивнул.

— Вы знаете тех, кто это сделал?

Он покачал головой.

— Уверены?

Молчание.

— Если не ошибаюсь, Рики, вы занимаетесь антиквариатом?

— Да.

— Выглядите неважно, вам больно говорить?

Он кивнул.

— Я быстро. Кто-то обошелся с вами очень жестоко. Да?

Он уставился в никуда.

— Насколько жестоко, Рики?

Он продолжал смотреть в пространство.

— Не слышу ответа, Рики. Почему вас истязали?

Молчание.

— Врачи говорят, у вас серьезные повреждения внутренних органов. Пробит кишечник, сильно повреждены нервы. Вам что, нет до этого никакого дела?

Ни слова в ответ.

— Я бы жутко расстроилась, случись со мной такое. А вы разве нет?

Ничего.

Она посмотрела на открытку.

— Жена прислала?

— Подруга.

— Вас не беспокоит, что, возможно, вы никогда больше не сможете заниматься с ней любовью? И что, быть может, до конца дней будете страдать недержанием?

Он наградил ее угрюмым взглядом.

— Вы подверглись жестокому нападению. Насколько я понимаю, у вас серьезные ректальные ожоги. Это так?

— Я… старушку… пальцем… не трогал… — произнес он тихим, страдальческим голосом.

— Так это из-за нее с вами так?

Он не ответил.

— Может, скажете, кто издевался над старой леди? И кто так поизмывался над вами?

— Никто надо мной не измывался.

— Мне сказали, что вам засунули в задний проход что-то очень горячее. А с учетом пробитого кишечника, вы просто счастливчик, что не умерли от сепсиса. Вас кто-то пытал?

Он покачал головой.

— Нет, я просто ремонтировал кое-что и случайно сел на включенный паяльник. Даже не знаю, как так вышло.

— Вы занимались ремонтом нагишом?

Он закрыл глаза.

— Хотите рассказать что-то еще?

Молчание.

Через десять минут врач и медсестра отдернули занавеску и сказали Белле, что пациенту нужно поспать.

Выйдя из больницы, она набрала номер Роя Грейса.

— Знаешь, что хуже всего? — пробормотал сквозь слезы Гленн Брэнсон.

Они сидели в дальней кабинке паба, неподалеку от Суссекской окружной больницы, и он пил уже вторую пинту.

— Что? — Рой Грейс обнял друга за плечи.

На столе перед ним стоял стакан с виски «Гленфиддиш». Пить бы и не следовало, как-никак он был на службе, и на вечер оставалась кое-какая работа, но бывают же исключения. Новость Гленна глубоко его потрясла.

— Сознавать, что утром Эри ждет вскрытие. — Он посмотрел на Грейса из-под потяжелевших век. — Мы ведь знаем, что это такое.

Слов не было, и Грейс только кивнул.

— Ее будут резать. Распилят череп, вынут мозг. Потом разрежут грудь и…

Он не договорил, всхлипнул.

— Не ходи туда, — сказал Грейс.

— Но они же все равно это сделают, так? — Брэнсон беспомощно взглянул на него. — Мы же говорим о женщине, которую я любил. Матери моих детей. Я этого не вынесу.

— Им нужно понять, что случилось, — сказал Грейс и тут же пожалел об этом.

— Я знаю, что случилось. Она ехала по кольцу на набережной. Перед ней кто-то остановился. Даже не оглянулся. Она в них врезалась, упала с байка, сломала руку в трех местах и вывихнула плечо.

— Она была в шлеме? — нахмурился Грейс.

— Она всегда его надевала. И детей заставляла.

— Но если умерла, значит, серьезно повредила голову, так?

— Нет. Ее повезли в больницу, чтобы сделать операцию на руке, вставить металлические спицы и вправить плечо. Стали делать анестезию, а у нее аллергическая реакция на эту… как ее… злокачественную гипертермию. Похоже, именно это и случилось. По статистике, один шанс то ли на сто тысяч, то ли на миллион.

Грейс помолчал, потом взял друга за руку и легонько сжал.

— Я слышал, что такое иногда бывает… аллергическая реакция на анестетики. Кто бы мог подумать… Господи. Ты, дети… — Ему трудно было говорить.

— И как мне теперь объяснить им, что мамочка никогда уже к ним не придет?

— Может, стоит поговорить с детским психологом? Посоветоваться? Возьми отпуск на несколько дней.

Брэнсон пожал плечами.

— Спасибо. Посмотрим. Не знаю…

— Тебе нужно со многим разобраться.

— Да, — задумчиво сказал он.

Как же ему плохо, думал Грейс. И он такой беспомощный. Даже когда Эри выгнала его из дома, Гленн не отчаялся, совладал с собой, но сейчас, сломленный горем, он совсем растерялся.

— Да, просто невероятно. Чего только не бывает. Она падает с байка — такое с любым может случиться — и умирает в больнице от анестетика. Знаю, вы уже не были вместе, но мне очень жаль.

Брэнсон пожал плечами.

— Да. Знаешь, я так хотел, чтобы мы… ну, по крайней мере, перестали ненавидеть друг друга… остались… — он порывисто вздохнул, — остались друзьями.

Грейс молчал.

— Та дура, что остановилась перед ней… ее, наверное, даже не оштрафуют. А я вот теперь буду хоронить жену и мать моих детей.

— Тебе нужно быть сильным — ради детей, — сказал Грейс, пытаясь найти что-то позитивное, что могло бы отвлечь друга от трагедии. Его отношения с хитроватой, придирчивой и вечно недовольной чем-то женой Гленна окончательно испортились около года назад. Откровенно говоря, она никогда ему не нравилась. Гленн в конце концов ушел из дома и с тех пор жил в опустевшем коттедже Грейса. Место же сержанта занял новый приятель Эри.