Брэнсон разом допил оставшееся пиво и уныло кивнул.

— Кто сейчас с детьми?

— Сестра Эри приехала.

— А ее бойфренд?

— Собрал вещички и смылся. Подальше от проблем. Показал себя во всей красе, да?

— Уже? Так быстро?

— Спиди Гонсалес.[2]

Грейс покачал головой.

— Им нужен отец. Ты уже виделся с ними?

— Нет.

— Тебе надо съездить туда. Не откладывая. Это же твой дом. Надо взять все на себя.

— Она настроила детей против меня.

Грейс покачал головой. В такой ситуации трудно давать советы, и он сам не знал, что делать, но понимал — Гленн должен поступить как мужчина, взять на себя всю ответственность.

— Я тебя отвезу.

— Моя машина осталась на больничной стоянке.

— Тебе в таком состоянии за руль садиться не стоит. Я тебя подброшу.

Брэнсон невесело усмехнулся.

— Что мне делать, Рой?

— Я скажу, что тебе делать. Помнишь, несколько лет назад ты рассказывал мне, почему пошел в полицию?

— И что я рассказывал?

— Ты говорил, что был когда-то вышибалой в ночном клубе. Когда родился сын, Сэмми, ты посмотрел на малыша и вдруг подумал, что вот он подрастет и пойдет в школу и у него спросят, кто его отец. Ты не хотел, чтобы мальчик отвечал, что его папа — вышибала. Ты хотел, чтобы он гордился тобой. Поэтому ты пошел в полицию. И не важно, как там Эри настроила против тебя детей. Я сейчас отвезу тебя, и ты войдешь в дом и обнимешь их. Придет день, очень скоро, и они позабудут все плохое, что говорила о тебе Эри. Они будут гордиться тобой. Потому что ты особенный и им чертовски повезло иметь такого отца.

Сержант неловко улыбнулся.

— Знаешь, когда родилась Рэми, я как-то смотрел на них обоих, и мне в голову пришла чудная мысль. Я подумал, что когда-нибудь ты будешь думать обо мне лучше, чем я на самом деле есть. И что мне надо становиться лучше, чтобы смягчить твое неизбежное разочарование.

Рой Грейс поднял стакан и чокнулся с кружкой Гленна.

— Все будет хорошо. Знаешь, дружище, я ведь тебя люблю. Правда.

Брэнсон схватил его за руку, сжал, сморгнул слезы. Перевел дыхание.

— Дай мне сказать кое-что. Это предупреждение, так?

Грейс нахмурился.

— Предупреждение?

— Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и со мной. Тебе тоже хватило в жизни всякого. Но теперь ты должен понять, что с рождением Ноя твои отношения с Клио изменились навсегда. Ты уже не самое главное в ее жизни и никогда больше таким не будешь. Ты всегда будешь на втором месте, после сына и других детей, если они появятся. Я говорю тебе это, потому что знаю — ты достойный, заботливый человек, но ты загружен работой, и пройдет какое-то время, прежде чем ты это осознаешь. Наши дети не свели нас с Эри вместе, и за это я виню себя.

Грейс покачал головой:

— Не упрекай себя. Не за что. Ты хороший человек.

У него зазвонил телефон. Он ответил и бросил взгляд на часы. Четверть девятого. Он собирался вернуться пораньше домой и помочь Клио, которая, судя по голосу, держалась из последних сил. Но случившееся с Гленном было все же важнее.

— О’кей, — неохотно сказал он звонящему. — Встретимся в девять. Через сорок пять минут.

Грейс дал отбой и повернулся к Гленну:

— Допивай и поедем домой. Домой. К твоим детям.

— И что я им скажу?

Грейс сжал кулак и легонько ткнул друга в щеку.

— Скажи просто: я ваш папа и я дома.

— Размечтался, — процедил Эмис Смолбоун сквозь отсутствующие зубы.

Они сидели в отдельной кабинке в шумном пабе, напротив аквариума с тропической рыбой, выступавшего в качестве перегородки; он со стаканом виски и злой как черт, потому что не курил уже полчаса — на улице, где дожидался этого припоздавшего мудака, лило как из ведра, да еще все болело от побоев. Он был в своем обычном летнем прикиде — синий блейзер, рубашка с открытым воротом, цветастый галстук, модные брюки из хлопчатобумажного твила и туфли на кубинском каблуке.

— Я так не думаю, — сказал Гарет Дюпон, расположившийся напротив него с пинтой диетической колы и пакетиком чипсов со вкусом лука и сыра. Он тоже был жутко зол, так как уже сильно опаздывал на встречу с Суки Янь. На нем были белая тенниска, джинсы, куртка «пилот» из мягкой кожи и модные лоферы. — Кстати, что это с тобой?

— Наткнулся на дверь.

Дюпон кивнул, не проявив ни малейшего интереса к подробностям.

— Уговор есть уговор, — сказал Смолбоун. — Условия никто менять не может. И в этом городе никто ни на кого не стучит.

— А мне и не нужно ни на кого стучать, — заметил Дюпон. — Ты не был со мной откровенен. Не сказал, какие бабки здесь стоят на кону, не сказал, что я могу стать подозреваемым в деле об убийстве. Я тоже, как и ты, вышел под расписку. Ты попросил найти безопасное местечко для парочки-другой картин, но не говорил, что мне придется возить каких-то психов и барахла на десять миллионов фунтов.

— Ты что, действительно думаешь, что можешь всех сдать и получить вознаграждение? Гребаный мечтатель, вот ты кто.

Дюпон покачал головой:

— Ты отсидел немалый срок, Эмис, но не говори, что совсем отстал от жизни. — Он сунул руку в пакет с чипсами. — Должно быть, слышал о «Краймстопперс»?

— А что это такое?

— Благотворительная организация. Любой законопослушный член общества может позвонить им — анонимность гарантирована. Они никогда, ни за какие коврижки, не выдадут звонившего полиции или еще там кому. Но если этот анонимный звонок приведет к аресту и осуждению преступника, звонивший получит награду. Ну так как, споемся?

— Ты забываешь, Гарет, что я знаю здесь всех и каждого. — Смолбоун говорил доброжелательно, как дядюшка с беспутным племянником.

— А ты забываешь, что отсидел двенадцать с лишним лет, Эмис. Большинство твоих корешей там, за решеткой, и остались или же и вовсе сгинули. Потому-то ты на меня и вышел.

— И чего же ты хочешь?

— Ты предлагал мне за это дело десять кусков, так?

— На что ты согласился, причем с превеликим удовольствием, — ответил Смолбоун.

— Ага, вот только теперь я хочу сто штук. Или ты возвращаешься в тюрягу.

— Размечтался.

Грейс сидел у дома Гленна Брэнсона в Солтдине в своей новой — во всяком случае, новой для него — черной «альфа-ромео-джульетте», которую, как подержанную, купил по сниженной цене у «Фроста». По крыше барабанил назойливый летний дождь. Клио, судя по голосу в телефоне, совсем измучилась, и ему хотелось поскорее вернуться к ней, увидеть Ноя.