Ещё больше — целовались и занимались любовью, иногда путая день и ночь, не размыкаясь по многу часов. Причём, чем дальше, тем больше. Потому ли, что я всё больше начинала желать его день ото дня, и он чувствовал это и воодушевлялся моим желанием. Потому ли, что страсть росла в нас по мере того как мы больше узнавали друг друга. Я не знаю.

Но мы становились другими людьми в течение этого времени. Влечение душ, что соединило нас вначале, подкреплённое и усиленное теперь нашей объединившейся плотью, сделало нас куда более совершенными существами. Словно, как в древней книге у Дионисия: две разделённые половины воссоединились.

Время пролетело очень быстро.

За нами приехали алаи… Как нам не хотелось покидать наш маленький, укреплённый домик, где мы были всего лишь влюблённые, беззаботные мечтатели…

Но едва мы сели на коней, радостное воодушевление овладело нами — теперь всё, о чём мы намечтали, мы воплотим в жизнь…

Глава 9. Самманланд

Вначале, вступающие на путь правления йофуры, поедут в Брандстан. Так решили на Совете. Здесь их татуируют, после чего они приедут в Сонборг — будущую столицу Самманланда, где теперешние линьялен перед всем народом передадут им свои короны. И наденут новые конунг и дроттнинг новые короны, короны, объединённых земель — Самманланда.

Весь этот месяц заседал Совет. И мы теперь былиего членами все шестеро пока ещё будущих алаев будущих йофуров. Весь этот месяц мы жили в Сонборгском тереме. И много событий произошло за четыре недели, пока новая луна линяла в старую, и вновь возрождалась.

Торвард проводил время в библиотеке, то, что не отнимал Совет, чем раздражал меня до ужаса, сам не знаю почему. Мне казалось, он делает это, чтобы понравиться Сигню, я видел, как у него блестели глаза, когда он смотрел на неё. Но он, олух, конечно, никогда не посмеет приблизиться к ней так, как намереваюсь сделать я.

Я много думал, как же мне подступиться к ней, отбрасывая, один за одним, варианты обольщения, принесшие мне успех с другими женщинами. Но другие женщины — это вам не дроттнинг.

Пока я раздумывал, я заметил кое-что происходящее в тереме, а именно — Гуннар и Рауд ухаживали, явно соперничая, за подругой Сигню, хорошенькой тихой Агнетой.

И тут меня как осенило — Агнета ближайшая, единственная подруга Сигню! Если обольстить её, через неё, через эту близость, можно подобраться и к Сигню! И, пока два славных алая, из разных станов, пытались привлечь внимание красавицы подарками, песнями, которые для неё за них пел Боян, демонстрируя лихость во время совместных верховых прогулок, я, понимавший, что всё это в деле соблазнения — мальчишеские забавы, просто явился к ней однажды ночью. Вот и всё.

Неопытная девушка Агнета стала моей в какие-то несколько часов. И влюбилась в меня без памяти. И мне она нравится, покорная, тёплая, как белый кролик. Мне хорошо с ней, она чистая, она добрая, так что, преследуя свои корыстные цели, я вообще-то получал большое удовольствие от того, что происходило между нами, мной и Вита Фор («Белой овечкой»), как я стал называть Агнету за кротость и мягкий характер.

В любовь я не верю. Я понимаю влечение, желание, радость совокупления. Но для чего выдумывать вокруг этого какие-то страдания и муки, бессонные ночи, терзания ревности, жертвы? И то, что кто-то может умереть от любви… Ну что за глупости! В наше время столько людей умирают от какой-нибудь простуды, молодых и полных сил, а тут ещё выдумали такую причину. Чтобы интереснее было жить? Или сочинять легенды как о родителях Сигню. И баллады, которые пел скальд Боян.

Но на этом можно сыграть. Женщины любят такие сказки. Вернейший расчёт. Ведь именно так Сигурд и получил Сонборг — убедил Сигню, что мечта его жизни стать её Лебедем и вот — готово! Всё получил и Лебедицу и Сонборг, Самманланд теперь. Так-то. Всегда был умным.

Я приходил к Агнете в горницу на женскую половину, оставляя двоих моих соседей Исольфа и Торварда, глубоко спящими и не ведающими, что я не ночую на своём ложе. Мне так приятно было утереть нос задаваке, сыну Сольвейг, а ещё больше Гуннару, которого Сигурд намеревался сделать воеводой (даже покои ему уже отвели отдельные), что я наслаждался недели две простым осознанием, что я обошёл их.

Пока Агнета не заговорила однажды о женитьбе:

— Когда мы поженимся, Берси? Когда Сигурд и Сигню сядут на престол? Они должны благословить нас.

Я сделал удивлённое лицо:

— А ты хочешь за меня замуж? Ты же не пробовала ни Рауда, ни Гуннара. Может быть, кто-то из них понравился бы тебе больше меня? — сказал я.

— Разве так делают? — удивилась Агнета.

— А как иначе узнать, что ты сделала лучший выбор? Как тогда уберечься от измен?

Агнета захлопала ресницами, всё ещё не доверяя моим словам:

— И ты примешь меня после этого?

— Конечно! — как ни в чём, ни бывало, обещал я.

Это было занятно, видеть как в её душе, в её голове с треском меняется мировоззрение. Её учили одному, а я за две недели успел так захватить, опустошить её, что внушил ей сейчас противоположные её прежним, правильным и честным, убеждения. Вот для этого и нужна «любовь» как средство управлять людьми.

Так мною сможет управлять Сигню. Я сделал бы всё для неё. Только подпустила меня ближе к своей коже.

Я не знаю, что меня так завораживало в Сигню. Что я находил в ней такого особенного. Что не мог мечтать ни о чём другом, как узнать её поближе. То, что она вот-вот станет татуированной дроттнинг, само по себе волнующе. Или как с Гуннаром, просто желание насолить моему молочному брату, получающему всё от жизни? Не знаю…

Протекли четыре недели. Мы везём Сигурда и Сигню в Брандстан, где они пробудут, пока их будут татуировать и вводить в курс того, что решил Совет с законами нового йорда. Если новые йофуры будут удовлетворены, новый свод законов Самманланда вступит в силу, нет, станут переделывать. Но, если учесть, что законы двух йордов были вообще-то близки, это вряд ли произойдёт.

Законы очень простые: высшее слово — это слово конунга. Если с ним не согласна дроттнинг, вопрос выносят на Совет алаев, не принято решение — на Большой Совет с участием и бывших йофуров. Если и здесь не достигнуто единодушие, то созывают народ Самманланда. В шатре, куда входят по одному, два