– Принеси мне кувшин ракии.

– Но Сара сказала…

– Мало ли что Сара сказала! Принеси мне спиртное, сию минуту!

Ахмед с поклоном удалился.

Увидев Халида на следующий день, Сара заметила, что он вымыт и побрит, и, казалось, совершенно пришел в себя.

– Я не разрешала вам принимать ванну, – сказала она вместо приветствия.

Халид лежал на диване во внутреннем дворике мабейна, на солнце, недалеко от фонтана, в котором журчала вода.

– Ты больше здесь не будешь отдавать приказы.

– Вот она, благодарность! – проговорила Сара, усаживаясь у фонтана.

– А ты что, ожидала от меня благодарность?

– Халид, я просто тревожусь, чтобы вам не стало хуже.

Не отвечая ей, он подался вперед, внимательно рассматривая позицию расставленных перед ним на доске шахматных фигур.

– Кто с вами играет? – спросила Сара.

– Ахмед.

– И кто выигрывает?

– Я.

«Ну, еще бы!» – подумала девушка.

– Вы играете черными.

Он кивнул.

– Королевский слон на четвертую клетку коня, – подсказала Сара.

Халид посмотрел сначала на доску, а потом на девушку:

– Ты умеешь играть в шахматы?

– Да, отец научил меня.

Он вздохнул, отодвигая доску:

– Мне следовало бы знать.

– Я удивлена, что вы играете, – заметила Сара.

– Почему?

– Ну, не думала, что в Турции знают шахматы.

Халид громко расхохотался.

– Что же тут смешного?

– Шахматы возникли в Азии. Само название этой игры происходит от моего имени. Шах в переводе с персидского – «властитель».

– Мне очень жаль, что я плохо знакома с вашей культурой! – раздраженно ответила Сара.

– Я могу тебя просветить. Родина шахмат – Индия, где не позднее пятого века сложилась ее предшественница – чатуранга. В Персии игра появилась, когда арабы покорили эту страну. Именно арабы принесли шахматы в Испанию и, таким образом, в Европу. А в вашу страну их завезли европейские переселенцы – и, думаю, произошло это сравнительно недавно.

– Полагаю, что вы все мне рассказали о шахматах, – проворчала Сара, снимая повязку, стягивавшую плечо Халида, ей надо было взглянуть на рану. К ее радости, рана заживала, розовый шрам чуть морщинился.

– Вы больше не нуждаетесь в перевязке, – сказала Сара, выбрасывая бинты. – Свежий воздух будет ране полезен.

– А что ты использовала для перевязки? – с любопытством спросил Халид. – Косем рассказывала, листья каких-то деревьев.

– Это так. Индейцы в Соединенных Штатах давно знали целебные свойства зеленого сока из листьев, он залечивал раны, убивая инфекцию.

– Коренные жители твоей страны индейцы?

– Да.

– И европейцы украли у них их землю? – добавил Халид.

Сара неохотно кивнула.

– Кажется, я что-то об этом читал, когда учился в Оксфорде. Почему этих людей называют индейцами, они ведь не из Индии?

– Все так, европейцы, открывшие Америку, искали кратчайший путь в Индию, чтобы не пришлось огибать Африканский континент. Когда им удалось высадиться на берег, то они решили, что уже добрались до Индии, и поэтому долго так и называли этот континент, а за его жителями закрепилось название «индейцы».

– Понятно.

– Конечно, проблему кратчайшего морского пути в Индию решило строительство Суэцкого канала.

– Ты очень много знаешь! – сказал он, не скрывая своего восхищения.

– Это вполне естественно для школьной учительницы, – суховато отозвалась Сара.

Она обратила внимание на раскрытую книгу, которая лежала на постели Халида.

– Что вы читаете? – поинтересовалась Сара.

– Марка Твена, которого на самом деле, оказывается, зовут Сэмюэль Клеменс, – ответил Халид, наблюдая за ее выражением лица.

Сара изумленно воззрилась на него.

– Да, я запомнил: ты говорила, что твой любимый американский писатель – этот самый Твен, поэтому я заказал некоторые из его книг в книжном магазине Константинополя, там много туристов, и магазин торгует книгами на английском языке.

– А почему вы мне не предложили?

– Когда прислали книги, я велел запереть тебя в гареме, был на тебя сердит, поэтому оставил их у себя.

Сара прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

– Не кажется ли вам, что это – ужасное ребячество?

– Да, наверное, – со вздохом согласился он. – Это ты будишь во мне ребячество, користа.

Халид не называл ее так со времени своего ранения, и снова услышать из его уст это слово было так приятно.

– А что это за книга? – с интересом спросила Сара, наклоняясь, чтобы прочесть название.

– Его последняя. «Гекльберри Финн», о беспризорном мальчике и черном рабе, они вместе путешествуют по большой реке в твоей стране.

– По Миссисипи.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Твен во всех своих книгах пишет о Миссисипи. Время, проведенное на ней, сыграло в его жизни большую роль. Он даже свой псевдоним получил от этой реки.

– Как это?

– В юности писатель был лоцманом на речном пароходе. Термин «марк твен» означает «две морские сажени». Это – минимальная глубина, при которой при отливе в устье могут плыть корабли, не рискуя сесть на мель.

– Интересно! Ну, вообще-то, книга трудная. В ней много местного диалекта, поэтому я многого не понимаю, я недостаточно хорошо знаю английский.

– Можно, я ее возьму? – попросила Сара.

– Забирай, – с улыбкой согласился Халид.

– А что еще вы заказали? – поинтересовалась Сара.

– «Том Сойер», «Принц и нищий», «Простаки за границей», – Халид перечислял названия книг. – Они у меня в комнате. Если хочешь, я распоряжусь, чтобы Ахмед отнес их тебе.

– Вам следовало бы заказать «Жизнь на Миссисипи». В ней рассказывается о том, как Твен был учеником лоцмана. Книга вам понравится, она очень смешная.

– Я ее закажу для тебя, – пообещал он.

– Спасибо. – Сара на минуту отвела взгляд, а когда снова посмотрела в сторону Халида, тот опустил голову на подушки дивана и закрыл глаза. Его свежевымытые волосы блестели на солнце, сильное тело, обнаженное до пояса, напоминало сверкающую бронзовую скульптуру, выдержанную в безупречных пропорциях и идеально выполненную, если не считать маленького дефекта на плече – шрама от ранения.