– Думаешь, что смог бы заполучить не меньше парочки Седьмых и три дюжины Шестых, да? Но многие не мечтают о повышении. Одних уже нет с нами. Другие оставляют надежду и не учат сутры – зачем, когда им неплохо и Шестыми. Кое-кто, конечно, идет на это. Но на все нужно время. Некоторые уже попробовали, провалились и ждут следующего года.

Он усмехнулся.

– Мы с благородным Фиендори не разлучались с тех пор, как оба были Третьими. В хорошие дни он мог побить меня, как мальчишку… Но сутры! Зоарийи спрашивал его девятьсот двадцатую. Он начинал тысячу тринадцатую, продолжал ее восемьсот семьдесят второй и кончал девятьсот восемнадцатой.

Он посмотрел на Уолли долгим, долгим взглядом. Видно, он принял решение. Уолли так уже привык к седьмому мечу – его красоте, его легенде, что ощущал все это притупленно. В мире, где только колдуны умели читать. Богиня не могла снабдить его рекомендательным письмом: «Податель сего, наш доверенный, возлюбленный Шонсу…» Она дала ему другую хорошую вещь – величайший из когда-либо сделанных мечей. И Тиваникси услышал послание.

– Принимаю тебя. Лорд Шонсу, как посланника Богини с Ее мечом. Очевидно, Она хочет, чтобы мы вооружились твоей мудростью, как и твоим мечом. Но предупреждаю, если ты предатель, я сам убью тебя.

– Я не предам вашего сбора, милорд, – сказал Уолли, удивленно покачав головой. Перед ним стоял умный человек, из него мог выйти хороший друг. Потом он вспомнил свои ночные сомнения… На чьей он стороне? И тоже принял решение.

– Я еще не слышал одного, – сказал он, – с какой целью назначен этот сбор? Если вы собираетесь драться с гражданскими на левом берегу, то я не хочу принимать в этом участия.

Кастелян взял обломок пятого меча и старательно водрузил его на место.

– Я хотел мстить за Шонсу, – усмехнулся он. – Но теперь, когда ты вернулся, возникла некоторая проблема, не так ли? Есть еще и разные слухи, как ты знаешь. К тому же жрецы, как всегда, плетут словеса, интересуясь, например, как я смогу призвать колдунов в качестве свидетелей и тому подобное. Да еще никто из нас не знает, сколько городов занято! Так что в конце концов мы решили назвать сбор в Касре «За восстановление чести воинов». Звучит обнадеживающе, не так ли?

– И правда, очень хорошо! – сказал Уолли. Такое название никого ни к чему не обязывало, и каждый воин должен был поддержать его. Хотя, подумал он, хорошо бы знать мнение жителей Касра по поводу чести воинов.

– Воины соберутся к закату, – гордо произнес Тиваникси. Должно быть, он надеялся стать предводителем, так как считал себя безупречным как человек, созвавший сбор, как единственный, чьи молитвы были услышаны. – А теперь Она прислала нам Свой собственный меч!

– И кто же понесет его? – спросил Уолли, теперь была его очередь начать расхаживать по комнате.

– Он – лучший воин, милорд. В восемь или девять раз лучше других. Я не могу с ним даже сравниться. Конечно, его кругозор… – Кастелян улыбнулся. – Ну да это не страшно! Он невероятно быстр и владеет обеими руками. Зоарийи обучил его всем секретам ремесла. Может быть, ты смог бы лучше, если бы больше практиковался. Ты покрылся ржавчиной, как рубиновый меч. Я бы так сказал.

– Какой же из него будет предводитель? – грустно спросил Уолли. – Дядя будет его мозгами?

– Конечно. Но ты ведь знаешь кровавую клятву – абсолютная власть. Он может велеть своему дяде выпотрошить самого себя, если захочет этого, раз он принял от него такую клятву. И он на это способен! Если мне не удастся стать лидером, я бы скорее захотел, чтобы им стал ты, милорд. Ты, конечно, можешь оказаться предателем, но Боарийи – это известное зло.

Уолли дошел до дальней стены и повернул обратно.

– Каковы его лидерские качества? Тиваникси поморщился:

– В его возрасте?

Уолли был удивлен. Ему не приходило в голову, что лидерские качества зависят от возраста. Ннанджи, наверное, обладал ими и уже не раз доказал это.

Но в ту же минуту он понял, что это языковые трудности, а возможно, даже и культурные – для воинов лидерство предполагает бесспорное публичное признание, опыт, доблесть.., точного перевода не получалось.

– Я верю, что предположительно должен стать лидером. Но ты говоришь, что я не могу победить Боарийи и что сбор в любом случае меня не примет.

– Ты знаешь, как бороться с этими молниями? Уолли пожал плечами:

– Они у них трех видов. Все остальное, в основном, – фокусы. Ключ – в скорости, но против башен это не поможет, хотя у меня есть кое-какие идеи. Если Боарийи станет предводителем, примет ли он мои советы?

– Сомневаюсь, – сказал Тиваникси. – Превращение в Седьмого ударило ему в голову, а превращение в сеньора вообще вскипятит его мозги. – Видно, его раздражал этот выскочка Боарийи. – И тебе придется отдать ему меч! Он наверняка не заметил его, а может, никогда не слышал о Чиоксине. Но сейчас ему, конечно, уже рассказал кто-нибудь из его людей. Несомненно, – сказал он, озабоченно нахмурившись. – Удивительно, что он до сих пор еще не пришел на тебя взглянуть. Но он точно не даст вынести его из ложи.

Он подошел к окну и шепотом сказал через плечо:

– Замени его на другой, милорд. Выбери любой со стены. Я велю выдать тебе его, и ты сможешь вложить его в свои ножны.

Уолли вдруг осознал, что для этого он слишком человек чести. Уйти отсюда с ржавой реликвией в ножнах и с седьмым мечом под мышкой – значило публично признать, что он больше не имеет права его носить, а теперь он, как никогда, нуждался во всем уважении и самоуважении, на какие только мог рассчитывать.

– Да, он уже внизу, – сказал Тиваникси.

– Есть здесь запасной выход? – спросил Уолли. – Если я успею вернуться на свой корабль, я буду в безопасности. На «Сапфире» я смогу побить любого.

Кастелян обернулся. Нахмурился и пожал плечами.

– Есть. Пойдем.

Они подобрали свои волосы и пошли, оставив дверь открытой, позволив привидениям возвращаться в их мрачное обиталище.

– Оставь стол, – сказал Тиваникси, когда Уолли остановился за дверью. – Я пришлю молодых зарабатывать грыжу. – Он начал спускаться по лестнице. – Я могу проводить Мастера Ннанджи и остальных с эскортом. У тебя есть какое-нибудь слово для пароля?

Уолли подумал, потом усмехнулся:

– Убийца земляных червей. Он походил на него, когда мы впервые встретились.

– Сейчас он больше походит на кобру, Лорд Шонсу! Жаль, что он знает еще не все сутры; у него неплохие шансы попытаться стать Шестым, Они спустились на второй этаж. Там были две двери по сторонам лестницы.

– Сюда.

Дверь вела в другую длинную комнату – душную, мрачную, заваленную сломанными колесами и небольшими тючками с вещами, которые свободные мечи могут иметь при своей цыганской жизни. Все комнаты ложи, должно быть, одинаково спроектированы – длинные и узкие, с окнами или балконами, выходящими на одну сторону.