Он пожаловал Федорова своим личным представителем в Парагвае и уведомил о том, что обратился в МИД страны с просьбой назначить его почетным консулом. Получив звание почетного консула Парагвая, Федоров заявил о независимом характере своей эмиграционной организации и предложил Беляеву принять в ней участие при условии полного разрыва с Колонизационным центром. На это Беляев пойти не мог. Он пытался дезавуировать Федорова как своего личного агента в Прибалтике. Но это уже не могло помешать Федорову проводить самостоятельную эмиграционную политику. Распад колонии «Надежда» не привел к краху личных судеб колонистов благодаря заботам Беляева. Всем вернувшимся в Асунсьон генерал выхлопотал квартиры, необходимые документы и помог устроиться на службу. Это были небольшие должности, но при дешевизне парагвайской жизни прожить на это жалование было можно. Многие пошли в армию и с годами дослужились до высоких чинов. Так нашла свой конец, не воплотившись в жизнь, идея «патриотической эмиграции». Возможно, что если бы Беляев уделил больше внимания «субъективному фактору», парагвайская колония сумела бы выжить. В записках, оставленных генералом Беляевым, можно прочитать строки, граничащие с безнадежностью, но есть и другие, не допускавшие отчаяния, отказа от борьбы: «Памятником… остались тысячи русских интеллигентов, частью устроившихся в Парагвае или расселившихся по Аргентине, Уругваю, Бразилии, и двадцать тысяч крестьян, нашедших здесь спасение… не считая тысяч других, застрявших в иных краях. Поля, дома, хутора, скот — их тяжелый труд не пропал даром. И от этих людей я не слышал иного, кроме искреннего привета и благодарности». Велик был вклад русских и в культурную жизнь страны. При участии многих российских архитекторов в эмиграции был построен Асунсьон — столица Парагвая. Дочь генерала фон Эрна, Тала Николаевна фон Эрн, стала основательницей первой в стране балетной школы. И еврейская колония в Парагвае была создана в основном иммигрантами из России. Эта община дала Парагваю таких крупных художников, как Ольга Блиндер, Бернардо Краснянский и Бернардо Измахович, ярко проявивших себя также в парагвайской культуре. Наши соотечественники всегда щедро и открыто делились своими знаниями и опытом с гражданами Парагвая, оставляя в их жизни благотворный след.

В Европе, тем временем, в связи с началом агрессии СССР против Финляндии, начальник РОВС генерал Архангельский обратился к фельдмаршалу Маннергейму с предложением участия русских добровольцев в вооруженной борьбе против Красной армии на советско-финляндском фронте. В сложившихся обстоятельствах начальник Русского Общевоинского Союза считал себя просто обязанным обратиться к фельдмаршалу Маннергейму с предложением и просил высказать его взгляд на возможность такого участия, чтобы затем, получив принципиальное согласие Маннергейма, обсудить вопрос о форме участия чинов РОВС в этой кампании. Число русских добровольцев Архангельским прямо указано не было, но было вполне очевидно, что крупный отряд русских добровольцев организовать в короткое время будет невозможно. Участие и помощь Финляндии со стороны белогвардейцев должны были выразиться, по мнению Архангельского, не в виде простой живой силы, а в качестве специалистов разного рода для работы в тылу Красной армии, для поднятия восстаний и разжигания гражданской войны в СССР.

Это обращение к фельдмаршалу Маннергейму в полной мере отвечало общему желанию чинов Русского Общевоинского Союза принять участие в новом походе против советской власти. Желание это находилось также в полном соответствии с общим чувством негодования против советской власти, охватившем мир после нападения СССР на Финляндию. И потому русским добровольцам можно было рассчитывать на помощь себе, как организованному белогвардейскому ударному отряду, со стороны европейских стран. Фельдмаршал Маннергейм ответил генералу, что в данном периоде войны он не видит возможности воспользоваться сделанным ему предложением, но высказался, что некоторые возможности для чинов русской военной эмиграции могут открыться в будущем. До получения ответа от фельдмаршала Маннергейма РОВС стало известно, что финское правительство отдало распоряжение своим дипломатическим представителям за границей содействовать поступлению добровольцев в финскую армию. При этом оно запретило принимать русских, проживающих в Финляндии, и лишь в январе 1940 года они были мобилизованы. Советская власть объявила войну не Финляндии и финскому народу, а выступала с «поддержкой» искусственно созданного ею «народного правительства» Куусинена против «белобандитов и клики Таннера — Маннергейма», т. е. советское правительство начало борьбу на платформе гражданской войны в Финляндии, борьбы «красных» против «белых». Принять борьбу в этой плоскости финны не могли, так как это грозило бы единству их нации, и внешняя война могла бы, действительно, перейти в войну гражданскую, гибельную для всякой страны, а тем более для такой маленькой, как Финляндия. Финскому правительству было необходимо сохранить полное единение своего народа, а этого можно было достичь, лишь ведя войну национально-освободительную, направленную против русских. На этих именно условиях самая крупная фракция Сейма — социалисты — гарантировала правительству полную поддержку со стороны представляемых ею групп населения. Ведением войны национально-оборонительной против «русских» единство нации действительно было сохранено, и в стране возник огромный национальный подъем. В этих условиях участие русских, да еще окрашенных в «белый» цвет, для Финляндии было недопустимо по политическим соображениям. Это не только внесло бы недоумение в стране, но и дало бы повод советской власти вести агитацию о «захватнических белогвардейских» планах финнов, «поддерживаемых русскими белогвардейцами». При этом финны считали, что вред от такой агитации не может быть компенсирован значительностью белогвардейских сил на фронте. Маннергейм понимал, что длительная война с СССР грозит его небольшой стране полным истощением и гибелью. В половине февраля 1940 года, с появлением в Финляндии небольшого числа пленных красноармейцев, обстановка несколько изменилась и появилась возможность для применения сил и способностей русской военной эмиграции. Финское правительство решилось попытаться воспользоваться наличием в Финляндии некоторого количества советских военнопленных для организации их действий в новом качестве в тылу Красной армии, а именно, для пропаганды и прочей подрывной деятельности. Постепенное развитие этих действий должно было происходить следующим образом: среди военнопленных должна была быть произведена соответствующая агитация, чтобы доказать им, что они во всем обмануты советской властью. Затем, в случае успеха агитации из пленных должны были быть формируемы небольшие «русские народные отряды» для партизанских и иных действий в тылу Красной армии и для убеждения красноармейцев к переходу на сторону белогвардейцев для борьбы за свержение советской власти. При успехе отряды должны были быть развернуты в строевые части «Русской Народной Армии». К командованию отрядами, а позднее частями Русской Народной Армии, предназначались чины и офицеры военной эмиграции, сначала по принципу добровольчества и в зависимости от их подготовки, а затем, по мере развития действий, и прочие чины РОВСа и других эмигрантских воинских организаций. Правительство Финляндии, с согласия фельдмаршала Маннергейма, одобрило указанный выше план в середине февраля 1940 года. Однако осуществление его несколько затянулось, и финнами сначала было предложено произвести «опыт». Для этого опыта был избран один из лагерей для военнопленных, в котором было около 500 здоровых пленных красноармейцев (великороссы, украинцы и некоторое количество национальных меньшинств). Спустя всего одну неделю пропагандистской работы РОВС над пленными красноармейцами около 200 человек из них выразили желание вступить в ряды «Русских Народных Отрядов» и идти на фронт для агитации среди чинов Красной армии и для борьбы с советской властью. При этом их не только не принуждали к этому, но предупреждали об опасности, напоминая, что их семьи, оставшиеся в СССР, могут пострадать. Красноармейцы, выразившие желание вступить в Русские Народные Отряды, были переведены в другой лагерь и там из этих красноармейцев были сформированы пять небольших отрядов. Во главе отрядов были поставлены офицеры из рядов РОВС, зачисленные в финскую армию на командные должности.