* * *

Я не знаю можно ли верить ей. Гоню домой, спеша добраться до чертового прощального письма Антона и пытаюсь вспомнить все, что с ним происходило в год его смерти. Черт, как же меня это заебало!

Добравшись до квартиры, достаю конверт из книги, в котором храню письмо, и перечитываю то, что уже читал десятки раз. Антон написал часть про Стужу в самом конце, перед прощанием.

«Прости, что гружу тебя этим, бро, но ты ведь мой лучший друг. Кому еще, как не тебе, я могу признаться в чем-то таком стремном? Хочется облегчить совесть, потому что она та еще сука – любит мучить. Особенно после смерти Васи. Я жалею, что так поступил с ней, потому что она единственная любила меня по-настоящему. А я, как последний идиот, вместо своей девушки зациклился на ее сестре. Но я не мог устоять перед Ваней, понимаешь? Как бы я не пытался избегать ее, в конце концов она добилась своего. А потом Вася узнала и все пошло по пизде. Знал бы ты, как я ненавижу эту маленькую дрянь! Ненавижу и люблю, потому что она затуманила мне мозги. Не я первый, не я последний такой идиот, да? Для Вани это был просто спортивный интерес, проверка ее возможностей, и ладно обо мне она не думала, но ведь даже на сестру наплевала. Я бы все отдал за возможность отплатить ей той же монетой, но такая эгоистка способна любить лишь себя любимую, так что хуй с ней.

Прости за этот эмоциональный высер, но я так долго держал это в себе. Не хочу, чтобы Ваня так и осталась моим секретом. Она этого не заслуживает. В общем, спасибо за все, Фед! Ты был настоящим другом.

Антон»

Последние строчки все еще ставят меня в тупик, потому что от того, что он открыл мне свой секрет, ничего поменяться не могло, но мало ли о чем он думал перед смертью? По официальной версии Антон в пьяном виде врезался в ограждение на машине и погиб на месте. Никто даже не подумал выдвинуть теорию о самоубийстве. Но я получил это письмо через несколько недель после его смерти и сразу заподозрил, что он вполне мог сделать это намеренно, потому что перед своей смертью он словно с цепи сорвался, ушел в загул и даже отца не слушал, занимая деньги у друзей, когда тот заблокировал его счета. Словно знал, что скоро умрет и решил напоследок повеселиться. Или забыться.

Неужели он настолько любил Стужу? Или дело было в чувстве вины из-за Васи? В любом случае, мое и так состоявшееся мнение о Ване Стужевой стало лишь хуже. Каждый раз, оказываясь рядом с ней, я наблюдал, как она себя ведет, как легко пользуется людьми, унижает тех, кого считает ниже себя, и проникался к ней все большей неприязнью. Избегать ее было легче, чем бороться с желанием отомстить этой суке, но когда она поступила в мой универ… Даже пользуясь ее же методами, чтобы унизить и растоптать, я не смог утопить эту дрянь. Она все равно умудрялась выплыть. А в процессе затуманила мозги и мне. Не хуже, чем другим неудачникам, которые хотели ее. Настолько, что я теперь сомневаюсь в словах друга, который был мне практически как брат. С которым мы вместе росли, который был мне по-настоящему близок, как ни один человек после него. Которого, как мне кажется, я хорошо знал. И в честности которого я теперь не уверен, потому что чертова Стужа выглядела слишком искренней, когда говорила, что между ними ничего не было. Вопрос в том, кому именно я должен верить? И с чего бы Антон стал лгать мне о Стуже, учитывая, что я в то время практически не общался с ней.

Глава 18

– Ваня, что ты здесь делаешь? – раздраженно спрашивает папа, когда я решаю заехать к нему в офис в конце рабочего дня.

Он ничем не занят, иначе не разрешил бы своей секретарше впустить меня в кабинет, но все равно выглядит так, словно я отрываю его от дел. Игнорируя укол обиды, я обхожу его рабочий стол и целую в щеку, здороваясь, прежде чем сесть в кресло.

– Я специально приехала, чтобы застать тебя перед уходом. У меня есть к тебе серьезный разговор.

– Он касается Георгия? – немного воодушевляется отец. – У вас уже все серьезно?

– Нет, Гоша тут не при чем, – пытаюсь не хмуриться, потому что рано говорить о своем намерении расстаться с этим придурком. – Речь обо мне, папа. Помнишь, ты сказал, что мы поговорим о моей должности в компании, когда я перейду на последний курс?

– Я-то помню, – недовольно отвечает он. – Но учеба только началась, куда ты спешишь?

– Нас мало нагружают в этом году. У меня много свободного времени и я хочу тратить его на то, что мне действительно важно. Не отказывай мне, папа. Я ведь всегда говорила, что хочу работать с тобой.

Он молчит, сверля меня взглядом, но я не сдаюсь, глядя на него с идеальной маской спокойствия на лице, пока папа не понимает, что ответить что-нибудь все же придется.

– Хорошо, будешь помогать Дарье, – говорит он.

– Помогать секретарю? – не верю я в такой абсурд. – Она даже не личный помощник, папа! Вся ее работа заключается в разборе корреспонденции и подаче кофе!

– Ну так ты тоже пока даже не получила диплом, – на полном серьезе заявляет он.

Я редко с ним спорю, редко отстаиваю свое мнение, потому что он настолько этого не любит, что лишь еще больше упирается рогами, но на этот раз даже моя маска трескается, выпуская наружу все эмоции.

– Сколько можно, папа?! Почему ты не воспринимаешь меня всерьез? Я же учусь на отлично, я проходила здесь практику, я не тупица, покупающая себе диплом! Я хочу работать, хочу набраться опыта, чтобы в будущем стать достойной преемницей этой компании…

– Ты никогда не будешь моей преемницей, сколько можно поднимать эту тему? – отрезает он. – Нет – значит нет, Ваня. Ты женщина. Да, умная женщина, но моей компанией управлять будет только мой зять, твой муж! А если нет, тогда я просто продам все, когда решу выйти на пенсию.

– Но почему?! – уже не скрывая слез, плачу я. Мы несколько лет не поднимали эту тему и после того, как я прошла здесь практику в последний раз, когда