— Ну, с чем пожаловал? Еще что-то случилось?

Костя энергично замотал головой.

— Нет, если вы про змей этих, то пока ничего, слава Богу.

— Змей?

Участковый мрачно кивнул.

— Мне уж и Петр Андреевич сообщил, и радио с телевидением постарались. Так что не только мы с вами знаем, что змея была не одна.

— Вот как? — Телешов без особого удовольствия воспринял весть о том, что тревожная новость стала достоянием населения. — И как же они по радио-телевидению все это преподнесли?

Старлей пожал плечами.

— Ну, все передачи я, понятное дело, не мониторил, не до того было. Но в общем более или менее сдержанно. И на том спасибо.

— И все-таки? О чем разговор вели?

— О двух наших… жертвах. О том, что змея-виновница ночью была убита, о вас, то есть…

Сергей вполголоса выругался.

— Что значит — обо мне? С фамилией и все такое прочее?

— Да нет, они фамилий вообще не называли. Ни Ромео, ни Рекемчука. Ни вашу. Сказали только, что змею убил преподаватель, который ночью в школе дежурил.

Элегантная формулировка, подумал Телешов. Все-таки не ночной сторож. Теперь все прочие пусть голову ломают, какие такие преподаватели по ночам в школах дежурство несут.

— А что еще?

— Ну и, конечно, то, что…

На кухне засвистел чайник. Сергей извинился и поднялся с кресла. Через минуту он вернулся с чашкой дымящегося кофе. Костя попытался сделать глоток, обжегся и поставил чашку на журнальный столик рядом с диваном. Какое-то время оба молчали, потом Телешов напомнил:

— Я тебя перебил, извини. И что же еще?

— Да то, что я и сказал. Насчет того, что змея ваша, похоже, была не единственной. В общем, есть опасность, что где-то в этом же районе может быть и еще одна.

— Именно так и сказали? «Еще одна»?

Участковый развел руками.

— Это ведь то, что я сам слышал, по городскому радио. А как оно на прочих волнах было — сказать не могу.

Костя наконец отпил пару глотков, искоса поглядывая на Телешова. Тот вытащил из пачки «Явы» сигарету, покрутил ее в пальцах, задумчиво кивая, потом прикурил.

— Кремеровское начальство постаралось, значит…

— В смысле?

— В том смысле, чтобы градус паники не поднимать. На свободе, Костя, не просто еще одна змея. На свободе змеи. И сколько их — одному Богу известно.

К удивлению Сергея, участковый почти не прореагировал на сказанное. Он сделал еще один глоток из чашки и сумрачно кивнул:

— Знаю. Петр Андреевич меня и по этой части просветил.

— Понятно. Значит, в основных чертах ты информирован. А как население на новости реагирует?

Костя пожал плечами.

— По-разному. Народу на улицах, вроде, поменьше. Бабушек на лавочках, бомжей наших… Но ходят пока там и сям, у киосков стоят. Киоски-то никто не закрывал… Меня поминутно дергают, что делать да как быть. Я уж стараюсь из машины не высовываться, не тормозить нигде без необходимости. Ребятни вот на улицах почти нет. Уже хорошо. На всем участке школы закрыты — да вы ведь и сами, наверное, знаете…

Этого Телешов не знал, хотя надеялся, что так оно и будет. Утром, без четверти шесть, он все-таки решил позвонить Авдееву, и тот примчался в школу в считанные минуты — с еще помятым от сна лицом, взъерошенный и всерьез напуганный. Сергей встретил его у главного входа. Валерий Павлович размашистыми полутораметровыми шагами подошел к нему вплотную и, резко остановившись и вглядываясь в лицо Телешова, хрипло произнес одно лишь слово:

— Где?

Сергей подвел его к клумбе. На пятачке асфальта рядом с ней отчетливо выделялись глубокие следы, оставленные зубьями вил. Вокруг темнели бурые пятна подсохшей крови.

Директор переводил взгляд с дырок в асфальте на Телешова и обратно. Потом замотал головой как раненный бык и простонал:

— У-у-у, чтоб тебя…

Он положил руки на плечи Сергея, встряхнул его, еще и еще, снова мотнул головой и тихо сказал:

— Пойдем…

— Куда? — недоуменно спросил Телешов.

— Внутрь. В школу. Мне сесть надо. Ноги что-то не очень держат.

В коридоре Авдеев прошел мимо дверей своей директорской приемной и направился к сторожке. Войдя в комнату, он окинул взглядом стол, кивнул и сел, придвинувшись вплотную к столу. Сергей устроился на стуле напротив. Валерий Павлович протянул руку к ополовиненной бутыли «Флагмана», свернул с нее крышечку, налил себе добрых двести граммов и повел горлышком бутылки в сторону чашки, вопросительно глядя на Телешова. Тот отрицательно покачал головой. Авдеев снова кивнул и залпом опрокинул стакан. Потом медленно выдохнул и спросил:

— Сигареты есть?

Сергей выложил пачку «Явы» на стол.

— Ты, может, закусишь?

— Нет. Огоньку дай.

Директор сделал глубокую затяжку, сжигая почти полсигареты и глядя куда-то поверх головы собеседника. Затянувшись еще раз, он вдавил окурок в пепельницу и перевел взгляд на Телешова.

— Ну что ж, Сережка… Давай. Рассказывай.

Рассказ получился довольно коротким. Сергей Михайлович понимал: главное, что он хочет сказать Авдееву, заключается вовсе не в его героической битве со страшным змеем. Главное было в том, что смерть все еще на свободе и, обитая где-то совсем неподалеку, может жить не просто в еще одном извивающемся теле. Телешов, как мог, описал и убитого им гремучника, но Авдеев, казалось, никак не прореагировал, не сводя с Сергея немигающих глаз. Когда Телешов закончил свой рассказ, Валерий Павлович устало произнес:

— Понятно. Значит, ни шанса.

— В смысле?

— У человека ни шанса, встреть он такую сволочь. И уж тем более у ребенка.

— И?

— А что «и»? Закрываемся к ядрене фене, вот и все «и». Каникулы, товарищ учитель-сторож-герой. Каникулы, мать их в душу…

Он подвинул к себе телефон, снял трубку и стал накручивать диск. Гудки шли довольно долго, но наконец трубка откликнулась. Авдеев четкими, словно заранее выученными фразами, доложил начальнику о происшедшем, спокойно прерывая эмоциональный поток, обрывки которого долетали и до Телешова, и продолжая излагать суть ситуации.

— Так что будем закрывать. Школу, Роман Ильич. Кто принял решение? Я. Директор сто двенадцатой средней школы Авдеев Валерий Павлович. И прошу вас — нет, не прошу, настаиваю — принять такое же решение по остальным школам района. Нет, не всего района, но в радиусе километров двух-трех от нашей. Не просто серьезно — абсолютно серьезно. Да очень просто сделаю. Сначала встреча с преподавателями, потом общий сбор в спортзале. Старшеклассники персонально разведут малышей по домам. Оставшимися займутся учителя. Обзвоним родителей — вызвоним, кого удастся. Нет, Роман Ильич. А кого ждать? Кто нам отмашку дать должен — милиция? МЧС? Смольный? Ну, это их дело, пусть они дают, но я отмашки этой ждать не могу и не буду. Извините, Роман Ильич, но мне пора. Времени в обрез, а дел еще море. У вас, кстати, тоже.