показать то, чего вовсе не хочется видеть. Стены испещрены трещинами, сочится вода, краска пузырится, отслаивается чешуей, свисает полосами, летит вниз. Пол уже усыпан ею.

По полу метнулась тень. Еще одна крыса, грязная и мокрая. Она промчалась вдоль стены и скрылась в темноте. Эми заставила себя успокоиться. Крысы сейчас – самая меньшая из проблем, всего лишь добавленная толика запрограммированной дезориентации. Эми глубоко задышала, пошла по коридору, а затем услышала: тихое поскребывание за дверями.

Она говорила себе, что бояться больше нет смысла, в то время как рука будто сама по себе тянулась к ручке, поворачивала ее. Дверь открылась.

Чулан-склад. Стопки бумаги и черных маркеров, степлеров, картриджей для принтера, все – аккуратными рядами на полках. А у задней стены, снизу, в гипсовой перегородке – дыра с краями, испещренными царапинами, испачканными чем-то темным. Из дыры несет ледяным зловонием.

Внимание Эми привлек предмет на полу. Она подняла его; это был маленький тюбик «Врачебного ягодного бальзама для губ» фирмы «Блистекс». Эми выронила его и попятилась в коридор.

Отчего-то ей подумалось, что в комнате отдыха никого не будет. Догадка оказалась верной, и она тут же бросилась к аптечке первой помощи, привинченной к стене у входа. Какая радость! Внутри – желтый фонарик. Она выдернула его, включила, и в комнате будто засияло солнце. Все, телефон Бэзила – в карман, и можно осмотреться.

Она проверила и под «Задлами», для пущей уверенности. Никаких крыс, мужчин в полосатых робах, ни Мэтта, ни Руфь Энн, ни Тринити. И Бэзила. Головы коснулось что-то холодное и мокрое; Эми пригнулась и повела вокруг фонарем.

Лишь тени. Впереди упало что-то маленькое, серебристое. Эми посмотрела наверх и охнула, прижавшись к стене как можно дальше от центра комнаты. Пятно на потолке разрослось, напоминая огромное беременное брюхо, набрякшее желтой водой. Та капала в огромную лужу посреди комнаты. Похоже, провисший пузырь мог лопнуть в любой момент. По стенам оживленно журчали ручейки, сбегали в корзину с Волшебными Инструментами, растекались по разбухшим каталогам «Орска» – верней, по тому, что когда-то было ими. Сейчас поверх них лежали кипы канцелярского вида желтых листков, заполненных четким почерком.

На листке сверху, датированном пятым мая 1839 года, было написано:

…вкратце, данная комиссия нашла нижеследующее: Паноптикум Кайахоги – не более чем фабрика по производству безумцев. Многие кающиеся потеряли рассудок из-за отупляющей монотонности повторяющегося труда. Иные поддались отчаянию и нанесли себе увечья. Мельничное колесо отсоединено от жерновов, кающиеся, которых следовало использовать для прибыльного труда, посланы вращать «рычаг» до тех пор, пока не лишатся сил и здоровья и не смогут более трудиться. Комиссия не обнаружила признаков доходного производства. Комендант Исайя Ворт не только хорошо знает о вышеописанном положении дел, но извлекает из того удовольствие. Наша рекомендация: немедленное закрытие…

Эми выпустила из пальцев листок. Все это она уже знала. Смотреть тут нечего и ждать тоже. Никто не придет. Пора идти дальше. Она в последний раз обвела взглядом комнату и заметила, что изменился лозунг на стене. Раньше там было: «Усердный труд делает „Орск“ семьей, семья освобождает от тяжелого труда!» Но бегущая вода смыла большинство букв. Сейчас надпись гласила: «труд освобождает».

Эми уже была у выхода, когда послышался шепот. Кто-то совсем рядом бормотал и скребся. Эми повертела фонарем. Нет, никого поблизости.

Она приложила ухо к мокрой стене и прошептала:

– Привет?

Ответ оказался таким громким, что Эми отскочила.

– …прятаться, прячусь, не могут найти меня, не могут видеть меня, идут и идут…

Голос такой хриплый, с присвистом. Эми сразу узнала его.

– Руфь Энн?

Что-то ударило, зашелестело по другую сторону гипсовой стены.

– Эми?

Та прижала руки к стене, беспомощно заскребла краску.

– Руфь Энн, я вытащу тебя отсюда.

– Нет. Здесь они не увидят меня.

– Кто не увидит?

– Жуткие Ползюки.

– Ты залезла туда через чулан?

– Я сделала укрытие, – ответила Руфь Энн.

Что-то острое царапнуло по другой стороне стены. Похоже, ноготь. Затем Эми вспомнила дыру, процарапанную в стене чулана, и измазанные темной жидкостью края.

– Ты ранена? Тебе больно?

– Сначала было больно. Очень больно. Но теперь они не найдут меня.

– Возвращайся назад, к дыре, – прижав ладони к стене, попросила Эми. – Ты сможешь найти дорогу в чулан? Я там встречусь с тобой…

БАХ-Х!

Что-то с такой силой грохнуло в стену с другой стороны, что Эми отбросило. Руфь Энн завизжала.

– Это они!

– Дыра! Жди меня у дыры!

Эми кинулась к чулану.

Дыра совсем никакая. Через нее не протиснешься. Но ведь Руфь Энн как-то смогла. Значит, можно. Эми опустилась на корточки, чтобы попытаться, и увидела, как что-то выбирается наружу.

Черная от грязи рука ухватилась за край.

– Помоги мне, – прошептала Руфь Энн.

– Дай мне вторую руку, – попросила Эми.

Она схватила оба запястья – и тут же чуть не выпустила их. Обе руки в крови и грязи, не удержать, пальцы скользят. Она вытерла руки об джинсы и попыталась снова, потянула сильнее, помогая Руфь Энн просунуть голову и плечи сквозь дыру.

– Все будет в порядке, – заверила Эми. – Совсем скоро ты окажешься у себя на диване, будешь смотреть «Настоящих домохозяек». И больше никаких Жутких Ползюков.

Что-то было не так с пальцами Руфь Энн. Они были твердые, будто с мозолями наверху, но ногтей нет, и вокруг разодрано до живого мяса. Выцарапывая дыру, Руфь Энн в буквальном смысле разодрала пальцы до костей. Каждый заканчивался кроваво-белым торчащим обломком.

– Эми! – закричала Руфь Энн.

Что-то схватило ее, потянуло назад, в дыру. Эми схватила женщину за плечи, но тот, кто находился с другой стороны, был намного сильней.

– Держись! – прошипела Эми.

– Я не хочу видеть их! – причитала Руфь Энн.

– Я тебя не отпущу!

Эми уперлась ногами в стену, отклонилась назад, но Руфь Энн неумолимо выскальзывала из рук, погружалась назад, в темноту.

– Помогите!!!

Рывок – и Эми полетела головой вперед в дыру.

За стеной оказался тесный проход между гипсовой стеной и металлическими вентиляционными трубами. Слишком низкий – не проберешься даже на четвереньках. Эми поползла на животе, отталкиваясь ногами.

Руфь Энн ехала ногами вперед, окровавленные руки шлепали по алюминиевым трубам и не могли уцепиться. Эми оттолкнулась сильней, вытянулась, схватила ее запястья.

Фонарь откатился прочь, полосуя тенями проход.

– Я держу тебя и не отпущу, клянусь!

Руфь Энн лишь покачала головой. Вдруг ее голос стал спокойным, будто вдруг стало ясно, что будет дальше, и она все приняла и смирилась.

– Тебе не хватит сил.

– Хватит!

– Нет. Ты одна, а их много. Но, дорогая, я хочу, чтобы ты знала: это не