меркам — громадина! Я видел его рядом с «Хассавером» -впечатляет… ну и парусное вооружение другое — «Крузенштерн» и «Седов» барки, а «Кариндар» — баркентина, и мачт не четыре а целых шесть.

— Баркентина — это на которой первая мачта с прямыми парусами, а остальные с треугольными? — безграмотно уточнил Казаков.

— С гафельными. И не первая, а фок-мачта, учи матчасть, салага… Мачт на «Кариндаре» целых пять, причём основной рангоут сделан из стальных труб. Корпус — тоже стальной, со стальным же набором. Ну и остальные атрибуты винджаммера, вроде вспомогательных паровых машин для работы с парусами и рангоутом, механические шкотовые лебёдки и прочих ухищрений. Команда-то там сравнительно малочисленная, не то, что на традиционных деревянных парусниках. Да вот, сам посмотри, тут куча фоток…

Казаков взял планшет, ткнул пальцем в экран и восхищённо зацокал языком. Баркентина «Кариндар» действительно была хороша — чёрный, длинный корпус с острым «клиперским» форштевнем', снежно-белая громада парусов. Судно шло с лёгким креном, неся под форштевнем высокий лемех буруна, и солнечные лучи — незнакомого солнца чужого мира — пробивались сквозь густую паутину стоячего и бегучего такелажа.

— Это я сфоткал, перед тем, как «Кариндар» встал на погрузку. — сообщил Серёга. — На Фарватере разболтались ванты первого и второго гротов, пришлось чиниться — а после ремонта и капитан решил выйти в море на ходовые испытания. Ну, я и напросился на буксир, который нас из гавани вытягивал, специально, чтобы поснимать.

— А что за груз у вас был? — осведомился Казаков, пролистывая галерею с фотками баркентины. — Если не секрет, конечно.

— Какие секреты! Туда шли с грузом деталей механизмов, промышленных изделий и машинного масла в бочонках, немного оружия, в-основном, стрелкового. А на обратный рейс под завязку забили трюмы тюками с шерстью. Это, оказывается, главный экспортный продукт того мира — тонкая, мягкая, куда там австралийским мериносам!

— Оружие, говоришь? — Казаков вздёрнул бровь. — Я-то думал, такой груз через Фарватеры возить запрещено?

— С чего ты взял? Возят, и ещё как. Правда, по большей части, транзитом, но и в самом Маячном Мире производят кое-что для экспорта. Из Внешних Миров оружие не завозят, запрещено, а торговать — торгуют, только в путь! «Кариндар» же в Зурбагане даже припасов не пополнял — вынырнул из Фарватера, сменил лоцмана, и дальше. Он и таможенного досмотра не проходил, потому как ничего в Зурбагане не оставил, даже на транзитных складах.

— Тогда, да, тогда понятно… — Казаков кивнул. Метель снаружи утихла, ветер больше не завывал в печной трубе, не колотился снежными зарядами в маленькое окошко. — Надо бы снег перед дверью разбросать, а то заснём — до утра и заметёт, придётся в окна вылезать, откапываться…

Сергей покосился на залепленное снегом окошко без особого энтузиазма.

— Разбросаем, куда денемся… Чайку вот только попьём — и сразу.

— Бездельник. — констатировал Казаков.- Лентяй и саботажник, причём злостный. Ладно, я долью самовар, а ты пока рассказывай, что в вашем рейсе было такого особенного — кроме груза, разумеется?

Сергей пожал плечами.

— Груз-то обыкновенный, не в нём дело. Тот мир был когда-то заселён выходцами из Зурбагана и ещё нескольких «человеческих» миров — Валуэр давал мне почитать, об этом, грандиозная была затея… Участвовал в ней и Зурбаган — и не просто предоставлял транзитные услуги, а отправил переселенцев, из числа обитателей Маячного Мира. И, что характерно: больше зурбаганцы таких попыток не предпринимали.

— Это почему? — Казаков подбросил в самовар тонко наколотых лучинок, пламя в трубе сразу загудело. — Что-то не заладилось?

— Понятия не имею. Может, желающих больше не нашлось, жизнь-то у них спокойная, благополучная, устроенная, перенаселения не наблюдается, что такое голод — и думать забыли, если вообще когда-то знали…

Это верно. — поддакнул Казаков. — Истинный парадиз, не зря Александр Грин писал с них свою Гринландию… Так что дальше было?

— А дальше поселенцы обосновались на материке, вытянутом с востока на запад — вроде нашей Евразии, только меньше. Большая часть этого материка располагалась в зонах умеренного климата и субтропиков, для сельского хозяйства — то, что доктор прописал. Им переселенцы и занялись, не обратив поначалу внимания на большой приэкваториальный архипелаг, включающий тысячи мелких, крупных и очень крупных островов.

— И они, конечно, оказались заселены? — понимающе кивнул Казаков.

— Именно. Но поселенцы, успевшие к тому времени построить города, наладить добычу угля, металлов, и даже создать торговый флот, не собирались идти по пути конкистадоров. От аборигенов южных островов им нужно было другое — попробуй догадаться, что?

— Рабы?

— Именно! Их экономика держится на торговле через Фарватеры, причём главные предметы экспорта — шерсть, сахар, хлопок. Отсюда появление огромных плантаций и пастбищ, требующих большого количества рабочих рук — но население росло слишком медленно, чтобы их обеспечить, и даже постоянный приток переселенцев из Внешних Миров не мог перекрыть потребности. Так что колонисты — пожалуй, их можно называть колонизаторами — наладили с южным архипелагом самую настоящую работорговлю, как испанцы и португальцы в шестнадцатом-семнадцатом веках.

— Может, попросту собезьянничали? — предположил Казаков. — Сам ведь говорил, что люди с Земли попадали в Зурбаган — значит, могли поделиться ценным опытом!

Сергей покачал головой.

— Нет, не думаю. Сами додумались, дело-то нехитрое… Прикормили пару-тройку племенных вождей, снабдили их стальным оружием — и стали массово скупать пленников, взятых в набегах на соседние острова. В обмен, как водится — ром, фабричные ткани, то же оружие, но никакого огнестрела. А если кто-то из вождей начинал много о себе воображать — присылали канонерку и наглядно объясняли, что поднимать хвост на белых господ чревато.

— Н-да, ничего в мире не меняется… и в других мирах тоже. — вздохнул Казаков.

— Дальше дело пошло по накатанной колее. Колонизированные территории сначала объединились в своего рода федерацию, — и даже конституцию приняли, вроде той, что сочинили отцы–основатели Североамериканских Штатов. В таком виде государство просуществовало лет тридцать, после чего случилось то, чего и следовало ожидать, если колонии начинают заигрываться в государственность, конституцию и работорговлю.

—