и с мрачной решимостью зашагал к складу.

Теперь, когда он был на восточной стороне, Зака никто не видел, высокая кирпичная стена образовывала узкий переулок между ней и складом. Как и предсказывал Майкл, в складе было два больших окна. Их не мыли годами. Когда Зак смотрел сквозь них, он едва мог видеть что-либо внутри через защитную сетку, которая сама выглядела так, будто не чистилась годами. Может, одна большая комната? Стол посередине? Сразу стало очевидно, что ему придется разбить окно и сломать сетку, чтобы прикрыть Майкла, когда он войдет.

Он вытащил оружие из сумки, затем посмотрел по сторонам. Ничего. Он поднял оружие и коротким сильным ударом разбил прикладом окно. Оно треснуло и раскололось. Второй удар — и стекло разбилось. Когда осколки зазвенели об пол, Зак раздвинул ржавую старую сетку и тут же повернул оружие в нужную сторону, подняв прицел к правому глазу. Он скользнул взглядом через прицел влево и вправо, осматривая комнату под увеличением, слегка касаясь пальцем спускового крючка. Готовый к стрельбе.

Все, что он видел, вызывало у него отвращение.

Посреди пустого склада стоял стол. На нем бок о бок лежали два мобильных телефона. Зак, конечно, узнал их. Они будто издевались над ним, лежа там без хозяев.

Он повернулся к двери и посмотрел наверх. К потолку что-то было приклеено.

Множество предметов.

Небольшие пакеты, связанные с проводами.

Прямо как на потолке больницы.

Его кожу покалывало от страха. Он делал все, что мог, чтобы держать руку устойчиво, пока его взгляд следил за проводом, который шел от потолка вниз по дальней стене, через одну из петель двери и к ручке.

Ручка-рычаг. Когда нужно нажать, чтобы открыть дверь.

Но она была изменена. Серьезно.

Заку потребовалось несколько секунд, чтобы понять, на что он смотрел через прицел. К нижней стороне дверной ручки была приклеена стеклянная пробирка, которую можно было найти в любом детском химическом наборе. На одном конце трубки была пробка, из которой выходили два провода. Концы проводов были видны внутри трубки. Но в пробирке было что-то еще. На закругленном конце находился металлический шарик.

Зак ощутил болезненную волну паники, когда он понял, что это было. Переключатель наклона. Как только кто-нибудь откроет дверную ручку с другой стороны, шарик покатится к проводам, замыкая цепь, а затем…

Бам.

Все происходило быстро.

Зак услышал, как он закричал изо всех сил:

— МАЙКЛ, НЕ ОТКРЫВАЙТЕ ДВЕРЬ!

Но было слишком поздно. Ручка двигалась.

Зак не мог сделать ничего другого. Когда шарик начал катиться, он прицелился в пробирку.

У него был только один выстрел.

Единственный шанс взорвать включатель.

Он выстрелил.

Раздался глухой стук, пуля вылетела из глушителя. Рывок оружия означал, что Зак на долю секунды потерял пробирку из виду, но он вернул положение, чтобы увидеть три вещи.

Стекло разбилось.

Шарик упал на пол.

Полетели щепки, пуля пробила дыру в деревянной двери.

Зак задержал дыхание, и прошло пять секунд в ужасной тишине.

Дверь начала открываться. Сначала медленно, но с возрастающей скоростью. В ужасе Зак увидел, как в комнату ворвалась фигура. Седые волосы до плеч. Выражение шока. Обе руки прикрывали живот.

Майкл еще не упал на пол, когда Зак прыгнул в разбитое окно. Он бросился через комнату к своему куратору, когда его тело рухнуло на твердый бетон. Он перевернул Майкла на спину — старик сильно трясся и вспотел. Зак увидел тревожное количество крови, сочащейся из-под его рук, лежащих на животе.

Мгновенно Зак вытащил телефон и набрал 999. Он рявкнул в трубку об их местонахождении, крикнул оператору, что в кого-то стреляли, затем снова обратил внимание на Майкла. Его куратор был ужасно бледен, а губы посинели. Он слабо закашлялся, а затем прошептал имя Зака ​​и одно слово:

— Уходи!

Зак покачал головой и попытался надавить на рану.

— Я остаюсь, — сказал он. — Скорая помощь будет здесь в любую секунду.

Глаза Майкла закрылись, и он снова заговорил, очевидно, с большим усилием:

— Если полиция… найдет тебя здесь… допрос… слишком долго… Уходи… останови Ладгроува… останови… третье… устройство…

— Я остаюсь с вами, — настаивал Зак сквозь стиснутые зубы. Было так много крови…

Майкл открыл глаза, очевидно, с трудом.

— Приказ, Зак… — выдохнул он. — Найди Ладгроува… иди… сейчас же!

Словно подчеркивая его приказ, вдалеке завыли сирены. В глубине души Зак знал, что Майкл был прав. Его не могла поймать полиция. Они заставят его объяснять вещи, которые нельзя было объяснить. Они заставили бы его зря тратить время.

Времени не было.

— Я найду Рафа и Габс, — прошептал он. — И я остановлю этого парня.

Но Майкл потерял сознание. Кровь собиралась вокруг его тела. И сирены становились все громче.

Зак встал, подбежал к окну и выбрался. Сунув оружие в мешок, он как можно спокойнее зашагал прочь от склада.

Он слышал, как сирены прибывали с юга. Он пошел на север. Приказ Майкла звенел в его ушах:

«Найди Ладгроува… иди… сейчас же!».

15

ПАЛАЧ

Зак побежал, когда его уже нельзя было увидеть из склада. Но он быстро бежал.

Его мысли кипели, как и эмоции.

— Найди Ладгроува, — шептал он под нос, отчаянно пытаясь сдержать свои мысли. — Найди Ладгроува… — но как бы он ни старался, он все никак не мог выбросить из головы кровь, текущую из раны на животе Майкла. Пуля из пистолета Зака ранила его. Если он умрет, Зак знал, что он будет нести вину всю жизнь. Но была и более сильная, более острая эмоция, чем это: нарастающая паника, что что-то плохое — что-то действительно плохое — случилось с Рафом и Габс. Склад был ловушкой, предназначенной для того, чтобы убить любого, кто искал ангелов-хранителей Зака. Слабый голос в его голове сказал, что шансы, что Раф и Габс были живы, ничтожны. Их почти не было. Но он не слушал этого голоса. Он не мог. Он должен был верить, что они все еще живы. Он должен был…

Найди Ладгроува…

Но что ему делать, когда он его найдет? Как он сделает это сам? Кому он вообще будет подчиняться?

Он вытер горячие злые слезы, которые собирались на глазах, тыльной стороной ладони.

«Возьми себя в руки, — сказал он себе. — В этом состоянии ты ничего не можешь сделать. Ты привлекаешь к себе внимание, когда нужно быть невидимым. От этого зависят жизни».

Он