прямотой спросила девушка, а юноша отодвинулся и смущённой опустил голову.

Вид его как ядовитый ножик вонзился в сердце принцессы. Она вдруг поднялась и стремительным шагом вышла за дверь. Девушка вышла в яркие, пылающие свечками коридоры. Пока она спускалась и поднималась по лестницам, огоньки свечей как будто сжимали и скручивали её вытянутую тень. На секунду девушка замедлилась; она показалась самой себе голой и беспомощной. Ибо свет всегда смущает любую решимость, столь рьянную во тьме. Девушке казалось, что если к ней сейчас обратится слуга, да и вообще любой чужой голос, все её намерения улетучатся, и она повернёт.

Младшая принцесса помяла ноги и вдруг хмыкнула, пробежала три ступеньки и ворвалась в белую дверь. Она переступила паутину, ловко переступила паучков и схватила свою сестру за плечи.

Белая женщина дёрнулась и нахмурилась в неё своими красными глазами, а девушка вдохнула и произнесла, выдыхая всё содержимое лёгких и сердца:

— Помоги мне убить мать.

Женщина молчала.

— Ты прекрасно знаешь, мы не обязаны убивать друг друга. Это всё она, она этого хочет. Она безумна.

Сперва девушка говорила сипло, но потом всё громче, всё уверенней звучал её голос и вскоре он звенел о стены помещения:

— Сколько она уже нас съела? Дюжину? Она пожирает своих отпрысков, — проклятая Крона — каждое съеденное сердце даёт ей силы, отгоняет от неё вечный сон; поэтому она рождает и стравливает как скот. Ты съешь моё сердце, а потом она попытается съесть твоё. Ты это знаешь, и ты готовишься, но зачем? Зачем, если мы можем убить её вместе? Или ты тоже хочешь стать как эта тварь, жрать своих детей? Разве это жизнь? Она обезумела, и ты сойдёшь с ума.

Женщина опустила голову и молчала.

Младшая принцесса вдохнула и прошептала:

— Я… Не хочу молить тебя. Это неправильно. Ты моя сестра, ты моя родная, я тебя люблю, я…

Женщина не отвечала.

— Помнишь, как я приходила к тебе, и ты стригла мне волосы? Ты говорила, они у меня очень красивые. А ещё… Ещё ты заплетала такие бантики, помнишь?

Женщина молчала.

Младшая принцесса отпустила её и опустила свою голову.

— Я…

Она шагнула назад, а потом повернулась и выбежала за дверь. А белая женщина и дальше сидела посреди своей комнаты, молча и неподвижно, и только её губы едва заметно подрагивали.

…

…

…

Девушка медленным шагом возвращалась в свои покои. На пути она вдруг пустилась бежать. Ворвавшись в комнату, она схватила юношу за плечо и сказала:

— Бежим.

Юноша немедленно взял свою сестру на руки, и они побежали. Они бежали длинными и извилистыми коридорами замка, они бежали по лестницам, по тайным проходам, вырезанным внутри скалы, и когда они выбежали, они оказались посреди широкого песчаного пляжа. Над ними открывались тёмные небеса. Чёрное море шумело рядом. Песок бледнел под ногами.

Девушка тянула юношу за руку и думала, думала. Она знала место, где можно спрятаться. Куда не посмеет заглянуть даже её мать. На север. На север, туда, где покоится Бог…

Ноги девушки разметали бледный песок. Вдруг что-то плюхнулось у неё за спиной. Девушка повернулась. Юноша уснул, и девочка в его руках тоже тихонечко засопела. Вдруг они начали ускользать в песок. Девушка резко раскрыла глаза и повернулась: вокруг неё сгущалась тьма. Она заворачивалась всё гуще и гуще, и вскоре принцесса стояла совершенно одна посреди сплошной черноты.

Перед нею белела женская голова.

Женщина в пышном чёрном платье, накрывшем весь мир, медленно подошла к девушке. Она опустила ладони на её щёки, и улыбнулась:

— Моя драгоценная дочь, ты хочешь убежать?

— Какая плохая девочка. Тебя надо будет наказать…

Младшая принцесса раскрыла губы.

И разом тьма заволокла её изнутри и покрыла её веки.

194. Занавес

194. Занавес

Удивительно, но в замке был сад.

Он располагался на песке, на пляже, и был обведён высокой каменной оградой, поросшей с одной стороны мхом. Мох тот был самый настоящий, обыкновенный, ведь по саду были развешены, на едва сверкающих, почти призрачных ниточках, особые свечки в стеклянных шариках: они сияли на мир самыми настоящими солнечными лучами, и потому здесь, в саду, несмотря на вечную тёмную завесу в небесах, зеленели сладкие травы, а в клумбах купались в ласковом и тёплом свете пышные бутоны.

Обычные порождения смерти могли наблюдать прелестные цветы лишь издали, из окна или с террасы. Заходить в сад для них было опасно, ведь солнечный свет в маленьких шариках палил как настоящий.

Но были исключения. Королевская кровь была столь густа, что она могла выдержать временные ласки светозарных звёздочек. Правда, если одной из принцесс или даже самой Императрице захочется посетить сад, им всё же лучше будет одеться поплотнее, прикрыть себя.

Младшая принцесса сидела на деревянном кресле, возле столика. На девушке было плотное красное платье, красные сапожки, пояс и плащ с пушистым белым воротничком. Она разложилась в тенёчке под зонтиком, и наблюдала, как покачиваются на волнах солнечного света нежные бутоны.

Юноша, одетый как дворецкий, в чёрное и белое, ходил среди цветастых клумб и поливал их из железной леечки мокрыми золотистыми искрами. Временами он останавливался и бросал неловкие взгляды на принцессу в тенёчке, — его длинные ресницы блестели на солнце, — а затем сразу же возвращался к своей работе. Рядом с принцессою сновала девочка в беленьком платье, девочка без одного глаза, которая держала обеими ручками поднос с маленьким чёрным чайником с узором мака.

Девочка как зачарованная глядела на пышные цветочки, сверкая узким, едва приоткрытым зрачком.

Небо было тёмное, но стоял знойный солнечный день, и внутри, в своём теле, принцесса брыкалась как зверь, запертый в клетку; собственное тело было ей неподвластно. Её мать, этот монстр, повелевала ею как марионеткой на ниточках. Целый день девушка наблюдала мир заточённая в своей черепушки. Она повела Адама и Адель назад, объяснила побег глупым замешательством, а в полдень отправилась вместе с ними в сад. Зачем? Младшая принцесса не знала зачем, но нежное пошатывающиеся бутоны и дурманящие цветочные ароматы навевали на неё предчувствие ужасного; она была безвольным наблюдателем чужого извращения. Чувства разрывали её изнутри, а вместе с ними холодный, животный голод.

У девушки пересохло горло.

Она сказала, всеми силами стараясь молчать:

— Наполни мою чашу, пожалуйста.

Девочка, Адель, ответила на просьбу немного замедленно: она встрепенулась и подошла к столику — он был ей по горло. Девочка положила поднос, взяла своими пухленькими пальчиками чайник и приподняла крышку носика, наливая в чашку горячую красную жидкость; вдруг едкий запах