Посол США Салливан в те дни был более реалистичен. В беседе в одном из иностранных посольств во время приема в конце ноября он откровенно сказал: «Вы были правы в разговоре, который мы имели более полгода назад, – события здесь глубже, чем просто бунт религиозных деятелей». В печати в это время уже открыто сообщалось о недовольстве Картера неправильными анализами обстановки в Иране, которые делались Государственным департаментом и ЦРУ. Да и слухи пошли, что по этой же причине сменят Салливана. Может быть, поэтому он был мрачноватый и озабоченный?

Между тем за кулисами мощного забастовочного движения, за ежедневными то нарастающими, то спадающими событиями на иранских улицах, шли политические маневры с целью найти выход из положения.

«Национальный фронт» еще в начале ноября решил было взять на себя задачу сформирования «правительства национального спасения», имея в перспективе уменьшение власти шаха, может быть, передачу ее наследнику и т. д. Нужно было согласие религиозных деятелей. Один из лидеров «Национального фронта» Санджаби отправился в Париж к Хомейни. Результат его переговоров с Хомейни был неожиданным: подписание с Хомейни соглашения о том, что «Нацфронт» будет требовать ликвидации монархии! Неудивительно, что по возвращении в Тегеран Санджаби был подвергнут домашнему аресту.

Были попытки формирования коалиционного правительства из «известных деятелей». Те, кто хотел встать во главе, как, например, Амини, были одиозными для страны фигурами либо требовали слишком много полномочий; те, кто мог бы возглавить правительство с умеренными позициями, явно боялись народных волнений. И действительно, кто возьмется управлять страной, когда Хомейни объявил предстоящий «святой месяц» – мухаррам – месяцем неповиновения? Это открытый вызов любому правительству, тем более такому, во главе которого стоит генерал.

Поступали сведения и о том, что шах фактически делами государства не управляет, при нем есть комитет из военных. У всех на языке одно и только одно – смена государственного строя, смена. А пока важно продержаться во время мухаррама, это будет проба сил с оппозицией. Да и поведение армии будет яснее – расколется или твердо будет стоять за шаха? Если расколется, дело может дойти до гражданской войны…

«Проба сил» началась с вечера 1 декабря. Наш торгпред Словцов позвонил по телефону, сообщил о начале волнений в районе базара, где расположено торгпредство. Несмотря на комендантский час, массы людей на улицах. Поджигаются стоящие на улицах автомашины, началась перестрелка с войсками. Теперь все это слышно уже и в посольстве, район схваток передвигается к нам. Выстрелы в полной темноте совсем рядом. Электричество в районе отключено полностью. У нас уже стучит свой движок.

Утром следующего дня выступления состоялись в самых различных районах города толпами от одной до нескольких тысяч человек, в которых были и женщины с детьми – все в черном, траурном. Начался траурный месяц. И снова начались перестрелки.

Внезапно выстрелы затрещали совсем близко у посольства. На автомобильном мосту рядом с нашей стеной завязалось настоящее сражение. Толпа хлынула на улицы, идущие возле посольства. Солдаты открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов.

Убитые, раненые. Часть толпы успела перелезть через ограду, укрылась на территории посольства. Мы видим, как быстро несут убитых, раненых. Такая же схватка состоялась и у стен торгпредства.

Вечером с наступлением темноты стычки возобновляются, стрельба, гул голосов над городом, шествия направляются к Ниаваранскому дворцу – там шах.

Потом узнали: в день на улицах было более полумиллиона иранцев, многие – в белых саванах в знак готовности пожертвовать своей жизнью. В городе побито, сожжено и разгромлено большинство кинотеатров, из 125 работают только 15.

Ну а правительство ведет не только кровавые действия, но и показывает невиданную глупость. В организации всех волнений опять обвинили «коммунистов», которые, дескать, ставили женщин и детей в первых рядах демонстрантов, отсюда поэтому и жертвы среди них…

Зашел к концу дня в часовую мастерскую. В лавку забежал парень, что-то быстро сказал часовщику и убежал.

Часовщик доверительно говорит:

– Нам сказали собираться в девять часов вечера.

– А как же комендантский час?

– Мы знаем, как пробраться…

– До каких же пор вы будете выступать?

– Пока не прогоним шаха! Жизни свои положим за это.

– А у шаха войска, у вас же нет оружия.

– Добудем.

– Почему вы выступаете против всех иностранцев?

– Мы не против всех, главное – против американцев, мы их перережем.

– А шурави? (советские. – В.В.)

– Шурави не тронем. Они не грабят; говорят, на Исфаханском заводе шурави получают меньше наших…

Так говорят в народе. А у «сильных мира сего» каковы мысли? Беседую в эти дни с одним из крупнейших деятелей делового мира.

Он признает, что 80 % населения требует ухода шаха, и шах должен уйти, любые другие меры – вроде очередной смены правительства – лишь затягивают кризис. Выходить из кризиса надо как можно скорее, страна движется к развалу.

План действий следующий: шах отрекается в пользу наследника, устанавливается строгая конституционная монархия с весьма ограниченными правами монарха с регентским советом. Все это делается публично, в парламенте, перед глазами народа, «чтобы не было обмана». Власть военных временно (?) усиливается, появляется во главе правительства «сильный человек», например генерал Овейси («зря вы, господин посол, до сих пор с ним не знакомы»). Азхари недостаточно тверд, слишком «гуманен», недавно даже плакал, рассказывая, что ему приходится применять жесткие меры – приказывать стрелять в народ.

Сильный военный нужен сейчас у власти по двум причинам, продолжает собеседник: может появиться какой-нибудь Бонапарт из провинции с войском и своими претензиями или могут восстать племена. Все это грозит гражданской войной, а в конечном счете – расчленением страны.

Наследник на троне нужен временно, иначе не будет «объединяющего начала», формально главы государства. Но сразу же будет объявлено, что создается коалиционное правительство с участием «Национального фронта». Премьером, возможно, станет Мехди Базарган – деятель «Нацфронта», приемлемый и для религиозных руководителей. Это будет переходное правительство, оно проведет свободные выборы в парламент, будет образовано новое правительство, которое устроит всенародный референдум о государственном строе. Настроение народа ясное – в Иране будет республика во главе с избираемым президентом.

О новом внешнеполитическом курсе, говорит мой собеседник, можно сказать, что он принципиально не изменится, особенно отношения с США. Дело в том, пояснил он, что США уже списали шаха и ищут новых людей, на кого можно было бы опереться. (Можно ли понять, что Базарган – уже приемлем для США?) Однако Иран будет более независим от США и других западных стран. Права международного нефтяного консорциума будут урезаны. Новое правительство также поинтересуется, что же завезли американцы в больших, до сих пор не распечатанных контейнерах: оружие, которое может быть использовано только ими, или какую-либо ерунду, которую Иран и не собирался покупать? С Советским Союзом отношения, возможно, улучшатся (это уж, конечно, было сказано, чтобы доставить мне удовольствие).