Эта схема отлично работала – за исключением одной ночи, когда заглянувшая к нему сиделка во время кошмара наклонилась слишком близко, и в результате получила сломанную скулу. Позже, когда проснувшемуся Филдсу рассказали об инциденте, он усиленно извинялся, хотя за случившееся ответственности не нес. Сиделка и не настаивала. Сложно было винить кошмар.

Они проснулись практически одновременно.

– Доктор Бисмала?

Она тут же очнулась и повернулась к нему со вниманием:

– Как вы себя чувствуете, сэр?

С усилием, двумя руками отталкиваясь от матраца, он с гримасой сел в кровати и ощупал левую руку.

– Еще одна инъекция?

Она кивнула, извиняясь:

– Я подумала, что это будет уместно. У вас был тяжелый период.

Он улыбнулся.

– А когда он у меня легкий? Иногда мне кажется, что я бы предпочел постоянное успокоение. Хотя бы тогда я избавлюсь от проклятых снов.

– Ах, – пожурила она его, – но тогда мы потеряем в вашем лице нашего лидера. Люди оставят дело, и все развалится, потому что… ти-би-ди.

– Ти-би-ди, – устало кивнул Филдс. – Я посмотрю запись позже. Что-нибудь необычное было?

Она обдумала ответ.

– На деле – нет. Вы страдали от обычных кошмаров большой яркости, пока я не ввела успокоительное. Ничего разборчивого, – ее голос утратил часть профессиональных ноток, и зазвучал более лично. – Вы все еще не в состоянии описать, что именно вы видите?

Он погрузил лицо в ладони, провел ими от лба к подбородку, после чего снова поднял взгляд.

– Монстры. Ужасающие когтистые твари. Они ждут меня. Ждут нас всех, – правой рукой он махнул рукой в потолок. – То же самое, что я вижу месяцами, годами. Я вижу их, слышу их, обоняю их. Во снах человек не должен чувствовать запахи, но я чую. Это ни с чем не спутать, запах резкий и очень отчетливый.

– Они знают, что я среди них, но одновременно не знают, – продолжил он. – Когда они пытаются добраться до меня вслепую, я пытаюсь инстинктивно уклониться. Иногда у меня получается, иногда их удары достигают цели. Достигают цели, но при этом проходят сквозь меня. Но боль реальна. Так реальна, как если бы я проткнул себя ножом.

Он поднял обе руки ладонями вверх.

– Но при этом нет ран, – он умоляюще на нее посмотрел. – Почему я, доктор Бисмала? Почему эти кошмары навязались мне? Если бы я мог, я бы с радостью отдал их кому-нибудь другому. Кому-нибудь более сильному и более способному им противостоять.

– Вы отлично справляетесь, насколько это возможно, Дункан, – ее голос звучал успокаивающе. – Более слабый человек давно бы не выдержал.

– Значит, ты не думаешь, что я безумен?

Она улыбнулась.

– Я такого не говорила. С клинической точки зрения – нет. Но вашему состоянию нет аналогов – ни я, ни другие люди из медперсонала не смогли обнаружить ничего похожего. Все, что касается ваших кошмаров, те некоторые особенности, которые вы в состоянии описать – уникальны. Иначе нас бы не влекло к вам и общему делу – одному из самых благородных и праведных за тысячелетия человеческого существования.

Она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Вы – живое предупреждение, – сказала она. – Предостережение о том, что может случиться, что произойдет, если мы дерзнем… туда отправиться. Что-то позволяет вам видеть космические ужасы, скрытые от всех прочих. Мы вам обязаны, Дункан. Мир должен увидеть то, что видите вы, и понять, почему нам нужно остаться здесь, на этой планете, дома, в безопасности. А до тех пор, пока мы этого не достигнем, мы должны идти на любые меры, необходимые для гарантии того, что действия глупцов, заинтересованных только в деньгах и славе, не повлекут за собой гибель человечества.

– Ты мне льстишь, – промямлил он. – Тому, что от меня осталось.

Она поднялась с края кровати.

– Мы все склоняемся под своим бременем, Дункан. Ваше бремя – быть пророком. Предсказывать, что может произойти, если мы осмелимся уйти прочь от дома. От Земли. Благодаря вам этому не позволят случиться.

– Я не уверен.

Отведя взгляд, он посмотрел в окно. Там были деревья, и живые изгороди, и маленькие теплокровные существа с быстро бьющимися сердцами. Были другие люди, ветер и дождь, жизнь. Чтобы сохранить остатки рассудка, он отказался от всего этого. Потому что если его снаружи застанет ночь, и он посмотрит вверх на звезды…

Он содрогнулся, словно прочтя мысли своего врача. Это станет его концом. Кошмары навсегда сомкнутся вокруг, и он уже никогда не проснется.

– Я знаю, что персонал запустил в дело несколько планов, чтобы остановить отправку «Завета», – пророк отвернулся от окна подавленный. – Первая попытка в самом корабле, потом усилия по внедрению кого-то из наших в корабельную службу безопасности, а теперь эта неудача с похищением.

Он покачал головой:

– У нас не остается времени, – его взгляд встретился со взглядом доктора. – Может оказаться необходимым убить несколько людей. Я не хочу, чтобы кого-то убивали, но «Вейланд-Ютани» может не оставить нам выбора.

Бисмала кивнула, пока возилась со своим чемоданчиком.

– Лучше принести в жертву нескольких, чем весь вид целиком.

Он без колебаний тоже кивнул, хотя выражение его лица так и осталось мрачным.

– Что, если наши усилия обречены на неудачу?

– Страх уничтожения целой расы – мощный стимул. Если власти вам поверят…

Он резко помотал головой:

– Ты знаешь, что произойдет, если им показать записи моих снов. Пожмут плечами и отложат их в сторону, потому что на колонии можно сделать деньги. Вокруг этого выросла целая индустрия. Когда этому противопоставят «ночные бредни скромного психа из Хэмпшира», ответ будет очевиден.

– Не для тех из нас, кто верит, Дункан, – ответила она. – Мы знаем, что на кону. Мы посвятили свои жизни тому, чтобы остановить эту ужасающе ошибочную колонизацию глубокого космоса.

Теперь пришел ее черед слегка содрогнуться.

– Никто не знает, почему во сне вы видите то, что видите. Никто не понимает причин и нет научного обоснования – если оно научно. Но для тех, кто собрался вокруг вас, для тех, кто видит истину в ваших кошмарах, не может быть иного выбора. Что такое жизни нескольких по сравнению с выживанием человеческой расы?

Филдс посмотрел в сторону.

– Знаешь, я не просил это бремя. Эту ответственность. Все это просто обрушилось на меня. Я бы отрекся, если бы мог, – он поднял взгляд к потолку. На миг, пока он сидел вот так в кровати, стараясь разглядеть что-то сквозь крышу, он на самом деле выглядел пророком. Безумен он или нормален – Бисмала знала, что это не имеет значения. В конце концов, значение имели только кошмары.