Когда вождь умер 5 марта 1953 года, комиссия ЦК КПСС по сталинскому наследию начала работу через две недели после его похорон. Партийные функционеры, назначенные членами комиссии, как и полагается, сначала пришли на основное рабочее место Сталина — в кремлевский кабинет. Всегда эта комната, по свидетельству лиц, побывавших в ней, была завалена бумагами и всякого рода литературой. Она круглосуточно охранялась его секретарями и сотрудниками. Но Жорес и Рой Медведевы, выпустившие в 2002 году фундаментальную книгу «Неизвестный Сталин», сообщают, что кто-то побывал в кабинете Сталина на несколько дней раньше комиссии и «очистил» его, включая главный сейф вождя. Неизвестно куда исчезли или были сожжены документы и письма Сталина, хранившиеся у него на дачах и в кремлевской квартире… Не там ли были и донесения личной сталинской разведки, папки с убийственными компроматами на его ближайших соратников и друзей? [3]

При Хрущеве такого «хитрого» заведения в ЦК уже, видимо, не было, за что первый секретарь и поплатился неожиданным снятием и изгнанием на пенсию в октябре 1964 года. К власти пришел Брежнев. Его партийная карьера успешно развивалась еще при жизни «великого вождя и учителя». Брежнев лучше, чем Хрущев, усвоил уроки «хозяина» в борьбе за власть и ее укрепление. К тому же под маской добряка и весельчака он скрывал беспринципное и жестокое коварство. О его подходе к борьбе за власть можно судить по воспоминаниям бывшего при Хрущеве и в начальный брежневский период председателя КГБ Владимира Семичастного. Бывший комсомолец, лучший друг «железного Шурика», он оказался значительно порядочнее выдвигавшегося вслед за Хрущевым вождя. Когда трусоватый Брежнев, в 1964 году второй человек в партии и государстве и глава заговора, во время разговора с глазу на глаз с Семичастным предложил председателю КГБ физически устранить Хрущева, тот категорически отказался [4].

Когда Брежнев в октябре 1964 года пришел к власти, он, как коварный и опытный политикан, наряду с существовавшими спецслужбами, где сидели не «его» люди, спешно стал формировать собственную неформальную контрразведку и разведку. Я полагаю, что личным резидентом и руководителем персональной спецслужбы генсека был тихий и незаметный К. У. Черненко. Он, вероятно, и дирижировал исполнителями разных «несчастных случаев» и смертей, которые происходили в борьбе за власть во времена застоя.

Генсек Брежнев действовал против своих противников очень осторожно. Начиналось все с информации. Близкие союзники генсека получали от Черненко самый полный поток документов и предложений. К таковым принадлежали в 70-х годах Андропов, Суслов, Кириленко, Гречко. В конце 70-х годов, а точнее — в 1977 году очень крепкие позиции рядом с Брежневым и Сусловым, отодвинув Кириленко, занял триумвират — Андропов, Устинов, Громыко. Практически именно эти три члена ПБ решали со времени начала болезни Брежнева в 1977 году все главные вопросы в стране и партии. При этом Устинов и генштаб чрезвычайно активно вторгались во все сферы управления, особенно экономику. Они явно готовили страну к войне и усиливали мобилизационные резервы, милитаризировали промышленность. Громыко и Андропов сплоченным фронтом выступали в сфере международных отношений СССР, хотя довольно большую роль продолжал играть секретарь ЦК Пономарев, курировавший связи КПСС с коммунистическими партиями и национально-освободительными движениями.

Остальные секретари ЦК, члены и кандидаты в члены политбюро, то приближались, то отодвигались от генсека, словно фигуры на шахматной доске, в стремлении избежать шаха королю. Соответственно они получали то больше, то меньше информации от Черненко. Иногда фигуры, могущие представлять угрозу персоне короля, по разным причинам сбрасывались с шахматного поля власти. Так физически произошло с секретарем ЦК и членом политбюро Кулаковым, первым заместителем министра внутренних дел Щелокова, бывшим влиятельным партийным секретарем в Подмосковье генералом Папутиным, а весной 1982 года — с особо приближенным к Брежневу первым заместителем председателя КГБ Семеном Цвигуном. Причины их загадочных самоубийств (или убийств?) не раскрыты до сих пор. Может быть, постаралась личная спецслужба Брежнева — Черненко? Кому они были выгодны? Я убежден — только не Андропову и КГБ.

А неожиданная болезнь и смерть Михаила Суслова, последовавшая спустя несколько дней после ухода Цвигуна? Она также не была выгодна Андропову, потому что при сложном раскладе сил в верхушке партии второй человек в КПСС поддерживал Юрия Владимировича.

С Андроповым Брежнев и его клика в конце концов поступили так же, как и с одним из его сильных предшественников на Лубянке — Шелепиным. В мае 1982 года Юрия Владимировича сняли с КГБ и лишили источника информации и влияния. Посадили его в цековский кабинет вовсе не вторым, а просто секретарем ЦК. Но об этом несколько ниже.

Примерно такой же сценарий действовал и в самом начале правления Брежнева. Первой, медленно, но верно, была сдвинута в сторону, а затем снята с доски фигура, представлявшая для нового генсека наибольшую опасность, — бывший председатель КГБ, а в 1964 году секретарь ЦК и член политбюро Шелепин. Сначала его, секретаря ЦК и члена политбюро, вложившего вместе с главным редактором «Правды» Михаилом Зимяниным всю душу в заговор против Хрущева, Брежнев «пересадил» из секретарского кресла в здании ЦК КПСС в кабинет ничего не решавшего в СССР руководителя главной профсоюзной организации страны — Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов. ВЦСПС всегда был хотя и материальной силой, но политически считался «приводным ремнем» партии в отношении рабочего класса. При советской Системе, жестоко боровшейся против главного оружия рабочих — права на забастовку, профсоюзы не играли никакой политической роли.

Зимянин же в благодарность за услугу, оказанную Брежневу и его соратникам, был сделан секретарем ЦК по пропаганде.

Генсек настолько опасался динамичного и жесткого Шелепина, его многочисленных и горластых сторонников во всех звеньях партийного и государственного аппарата, что «железного Шурика» вскоре изгнали и из политбюро, и из ВЦСПС. Поводом послужили антисоветские и антишелепинские демонстрации против лидера профсоюзов СССР во время его официального визита в Англию. Размах этих демонстраций, обращенных против Шелепина как бывшего председателя КГБ, был необычайно широк. По мнению серьезных западных наблюдателей, масштабы общественного протеста в Англии, направленного против бывшего шефа КГБ, были совершенно необычны и несопоставимы с тогдашней второразрядной ролью Шелепина в мире в целом и в системе власти в СССР. Как намекали западные газеты, не обошлось без «руки Москвы»…

Брежнев умело воспользовался скандалом. Он снова понизил Шелепина. Лидера ВЦСПС убрали из политбюро и понизили на три-четыре должностные ступени вниз — до уровня заместителя начальника Комитета по трудовым ресурсам, то есть шефа системы профессионально-технического образования молодежи и рабочих. Но отставленного льва продолжали бояться и дальше. Точно в срок, оговоренный законом, — в шестьдесят лет, хотя средний возраст старцев в политбюро превышал семьдесят годочков, Шелепина отправили на пенсию. Слава богу, что в нищем и полуголодном Советском Союзе этому бывшему яркому и сильному политику сохранили и на пенсии номенклатурное материальное обеспечение. Он хотя бы не голодал и не стоял в длиннейших очередях за колбасой в старости, как миллионы стариков в коммунистической супердержаве.