Проехав через Маунтин-Сити, Боб помчался по живописному шоссе, ведущему в сторону Виргинии, и вскоре нашел «Арсенал Железной горы». Разумеется, магазин размещался в старом сборном ангаре армейского образца, окруженном деревьями, а на нем красовалась вывеска «ОРУЖИЕ И БОЕПРИПАСЫ». От шоссе номер 91, уходящего на север, к нему вела дорога, которая заканчивалась небольшой стоянкой. Длинные вечерние тени от высящихся слева гор накрывали магазин пеленой полумрака, но Боб все же разглядел под крышей из гофрированного железа большой деревянный макет пулемета «браунинг» 30-го калибра с воздушным охлаждением. По этому учебному стенду с разрезами, показывающими красный затвор и подачу патронов, учились шесть или семь поколений пулеметчиков, а затем, списанные из армии вместе с самим пулеметом, такие макеты украсили крыши оружейных магазинов по всему Югу. Деревянный пулемет изрядно пострадал от непогоды, но его толстый четырехфутовый ствол в охлаждающем кожухе, усеянном круглыми отверстиями, определенно выглядел достаточно зловещим. Заведение, как и старый макет пулемета на вывеске, казалось каким-то потрепанным, словно его лучшие дни остались позади, а под краской притаилась гниль.

Войдя внутрь, Боб увидел то, что и ожидал увидеть: старые потрепанные чучела давным-давно убитых оленей и быков, макеты застывших в неестественном прыжке огромных блестящих рыбин на полированных деревянных подставках, вешалки с прорезиненными дождевиками, маскировочные сети, саперные лопатки армий всех стран мира, камуфляжную форму армейского образца, сейфы для хранения оружия, витрины с зеркальными солнцезащитными очками — непременным атрибутом спецназа, а за прилавком штук пятьдесят ружей, уложенных прикладом к покупателю для удобства осмотра. В стеклянной витрине с полсотни пистолетов, в основном черной пластмассы, заполонившей рынок, и лишь несколько экземпляров вороненой стали и полированного орехового дерева, из которых учились стрелять Боб и его поколение, да и то только старые, подержанные. Господствующей темой были автоматические винтовки, на втором месте шли сейфы для оружия, а охотничьи ружья занимали третью позицию.

Навстречу Бобу из-за прилавка вышел мужчина в годах, грузный, с мертвыми глазами, в которых не было ни капли радушия прирожденного продавца.

— Я могу вам помочь, приятель?

— Надеюсь, сэр, — ответил Боб. — Вы тут управляющий?

— Что-то в этом роде.

— Моя фамилия Свэггер. Мою дочь зовут Ники Свэггер. Если фамилия вам знакома, так это потому, что она та самая журналистка из Бристоля, которая попала в серьезную аварию на четыреста двадцать первом шоссе, спускаясь по противоположному склону Железной горы. Какой-то мерзавец столкнул ее с дороги, и она до сих пор в коме.

— Сожалею, что такое случилось с вашей дочерью, приятель, но при чем тут я? — сказал мужчина.

Однако Бобу показалось, что он увидел вспышку страха в его глазах. Впрочем, возможно, у продавца просто нервы ни к черту.

— Видите ли, сэр, моя девочка никак не общается с оружием, вот почему мне показалось странным, что в ее компьютере оказался телефон этого заведения. Понятия не имею, зачем ей могло понадобиться сюда звонить и заезжать, но мало ли что. Я сейчас пытаюсь выяснить, что произошло в тот день.

— В газетах написали, это был несчастный случай. Какая разница, чем занималась ваша дочь? Случай — он и есть случай, он происходит не по плану.

— Понимаю, однако в официальном отчете есть некоторые неувязки. Я просто хочу разобраться во всем самостоятельно, сэр. Наверняка это все пустяки, но я должен чем-то заниматься, дожидаясь, пока дочь поправится.

— Ну, я даже не знаю, смогу ли…

— Вот, позвольте, я покажу ее фотографию. Может быть, это оживит вашу память.

Достав бумажник, Боб показал продавцу фотографию Ники, сделанную в прошлом году для выпускного альбома. На ней она была такая красивая, такая молодая, такая беззащитная.

Продавец лишь мельком скользнул по фотографии взглядом.

— Нет-нет, поверьте, одинокие молодые женщины бывают у нас нечасто, и я непременно запомнил бы. Иногда случается, что парень приходит со своей подружкой или какая-нибудь домохозяйка покупает «глок» для самообороны, но встретить в подобном заведении такую девушку — большая редкость.

— Понятно.

— Я искренне вам сочувствую, но, право, ничем не могу помочь.

— Дядя Эдди, — послышался юношеский голос, и из двери подсобного помещения высунулась голова. — Разве вы забыли? Помните…

— Билли, черт бы тебя побрал, займись делом! Тебе нужно разобрать ящики с боеприпасами и расставить все по полкам. Я плачу тебе не за то, чтобы ты трепал языком.

— Да, сэр.

— Этот проклятый мальчишка, — продолжал продавец, обращаясь к Бобу, — страшный бабник. Если я еще раз поймаю его за тем, что он читает грязные журналы, вместо того чтобы разбирать коробки с патронами, я надеру ему задницу, и пусть Маргарет говорит что хочет.

— Понятно, — сказал Боб. — Да, хорошего работника в наше время найти сложно. А что насчет телефонных звонков? Тут уже симпатичное лицо не поможет оживить память.

— Мистер, да мне здесь только и приходится что отвечать на телефонные звонки, причем вы даже не представляете, на какие бредовые. Можно ли у меня взять напрокат пулемет? Гарантирую ли я охоту на оленя? Почему в супермаркете в Джонсон-Сити коробка двести двадцать третьих продается за триста двадцать четыре доллара девяносто пять центов, а у меня такая же стоит триста тридцать девять долларов девяносто девять центов? Действительно ли девятимиллиметровая пуля более мощная, чем тридцать восьмого калибра? Какое лучшее оружие для самообороны? Можно ли купить такое оружие, каким воюют в армии? Так что, может быть, ваша дочь мне и звонила, но я не смогу с полной уверенностью ответить вам ни да ни нет. Билли, ты ни с кем не разговаривал по телефону?

— Нет, сэр, — откликнулся из подсобки Билли. — По крайней мере, я ничего такого не помню.

— Похоже, вы напрасно прокатились сюда. Если, конечно, вы не хотите купить СКС всего за сто долларов.

— А что такое СКС? — спросил Боб.

— Китайский автомат армейского образца. Впрочем, нет, думаю, вам он ни к чему.

— В любом случае спасибо. По крайней мере, я с чистой совестью вычеркну еще один пункт из своего списка.

Боб повернулся и вышел.

Преподобный Грамли думал о том, как бы потрахаться, о чем он думал практически всегда, если его мысли не были заняты событиями предстоящих нескольких дней. Преподобный не трахался вот уже почти три недели, и мучения становились все более невыносимыми. Его одолевали образы всех тех дыр, которые он заполнил по всей Америке, образы того, как девчонки жаждали дать священнослужителю вознаграждение за все то добро, которое он принес в мир. Он начинал сходить с ума! Ему уже казались привлекательными некоторые из парней! Но в последний раз, когда он…