вполне вероятно, там яд или сон-трава. Тебе дозволено пить?

– Да.

– Значит, сон-трава. Сейчас мы выплеснем это вино, притворимся спящими и посмотрим, что будет. Ты что дрожишь?

– Я боюсь, господин. – Девушка с мольбой взглянула на князя. – Пулад сказал, если что-то пойдет не так, со мной будет то же, что и с танцовщицей Катрией.

Хельги напрягся.

– А что произошло с Катрией?

– Ее нашли утром в клоаке с перерезанным горлом. Тело уже обглодали бродячие псы…

– Вот как… Ну-ну, не плачь! Сначала Кара, потом Катрия… Это показалось бы забавным, если б не было столь бессердечным. Вот, значит, какие у несчастной Катрии женские дни… Тсс!

Князь зажал рыдающей девушке рот, услыхав, как чуть слышно скрипнула лестница. Словно бы кто-то пробирался на цыпочках…

– Спим! – коротко предупредил князь и вместе с Лидией повалился на ложе.

Бесшумно отворилась дверь, и в комнату заглянул Пулад. Откуда-то снизу послышался крик, видно, хозяин корчмы интересовался исходом дела.

– Спят, – подойдя к лестнице, произнес сутенер. – Можешь подниматься, Акинфий.

– Он силен. – Проворно, несмотря на деревянную ногу, поднявшись в комнату, Акинфий внимательно рассматривал спящего. – Мы выручим за него немало.

– А я бы не стал его продавать, – усмехнулся Пулад. – Не было бы проблем. Нет, лучше его убить, забрав солиды!

– Полагаешь, так лучше? – переспросил Акинфий, задирая подол девчонке. – Смотри-ка! Он ее и не…

Ударом кулака в висок князь отправил его к праотцам. Перестарался, конечно, не рассчитал – лучше б было оставить в живых, потолковать. Впрочем, еще был Пулад. Сутенер ловко выхватил из-за пояса нож… тут же выбитый князем. Узкое стальное лезвие воткнулось в пол и зло задрожало, словно выражало недовольство, как это – мертвое дерево вместо теплой человеческой плоти?

Пулад пытался было сопротивляться, набросился на князя, вцепился руками в горло. Хельги ударил его ладонями по ушам – больно, но не смертельно. Завыв, как дикий зверь, сутенер засучил ногами… и притих, почувствовав приставленный к горлу холодный клинок.

– Так, говоришь, у Катрии женские дни? – усмехнулся князь.

– Это не я! – заюлил Пулад, явственно увидев в гневных глазах клиента собственную близкую смерть. – Это все Истома! Он, он убил и Кару, и Кассию, я тут совсем ни при чем, поверь!

– Истома? – удивленно переспросил Хельги. – Так, значит, мне тогда вовсе не показалось… Он склавин, с круглым, как бубен, лицом, чернявый, тщедушный, но жилистый?

– Да, совершенно так, господин.

– Где он?

– Не знаю… Нет, правда не знаю, он же мне не докладывает, наоборот, следит за мной. Это человек Никомеда, флотского… Никомед влиятелен при дворе, и я вынужден подчиняться этому каторжнику Истоме.

– Ну да, он был на каторге, – кивнул князь.

– Да, где-то в Киренаике. Бежал, не без помощи Никомеда.

Хельги задумчиво поджал губы и снова усмехнулся.

– Что же ты мне не говоришь про второго – варанга Лейва?

– Лейв? – Пулад пожал плечами. – А что про него говорить? Я его давно уж не видел… Истома говорил как-то, что варанг сейчас при самом базилевсе! Сделал удачную карьеру, пес, а я вот вынужден заниматься черт знает чем… Выискивать красивых девок, поставлять Истоме… Эту, вон, держал для него, – сутенер кивнул на Лидию, – да захотелось сегодня срубить по-легкому солидов. И попутал же бес!

– Как часто Истома приходит сюда?

– Обычно по вечерам, передает приказы от Никомеда, если они есть. Если нет, выбирает себе девку. Потом уходит, обычно еще до ночи.

– Значит, уходит… – Хельги задумался.

И в самом деле, было над чем подумать – внезапно ворвались из прошлого давно уже, казалось бы, ушедшие тени – Истома Мозгляк и Лейв Копытная Лужа, – сбежали с каменоломен, где должны были сгинуть. Помог Никомед, флотский… Или кто-то иной, с черным огненным взглядом? Лейв при базилевсе. Значит, все правильно – где-то там затаился и друид. Недаром, ох недаром пропадают красивые молодые девы – наверняка уже устроен где-то жертвенник… который надобно отыскать. Отыскав его, можно будет выйти и на друида. Проследить путь пропавших дев… Князь вдруг ощутил законную гордость – значит, он и впрямь все рассчитал верно. Истома! Вот кто может значительно сократить путь.

– Ты можешь остаться жить. – Хельги искоса посмотрел на Пулада. – И даже кое-что заработать.

– Я готов! – Сутенер встрепенулся. – Чтобы ты знал, я ненавижу Истому, этого неизвестно откуда взявшегося плебея, присвоившего себе мою славу!

Убрав кинжал, князь скривил губы:

– Не буду тебя даже предупреждать, что случится, если ты…

– Все понял! – Пулад энергично закивал, еще не до конца поверив в свое спасение.

– Девушка пойдет со мной. – Хельги показал на Лидию. – Найдется здесь приличная одежда?

Они окружили корчму загодя, верные воины Вещего князя. Пришли незаметно, под видом нищих, бродяг, подмастерьев, расположились под липами и на ближайших улицах, а кое-кто и у самой клоаки. Хельги чувствовал себя словно нагонявший добычу пес. Это его настроение передалось и всем остальным – Ирландцу, Никифору, Твору. Все ждали – вот-вот исполнится то, ради чего они и прибыли в столицу ромеев.

Быстро стемнело. Пошел дождь – на этот раз, похоже, танцев не ожидалось, кругом было безлюдно, и гриди, по знаку князя, спрятались за деревьями и в трущобах. Дождь усилился. Хельги нервно потеребил бородку – придет или не придет? Если не придет, придется устроить засаду завтра, и послезавтра, и… Князь опасался так долго доверять Пуладу. Однако что же…

– Идет! – прошептал Ирландец, кивнув в сторону одинокой, закутанной в плащ фигуры, внезапно вынырнувшей из темноты, со стороны стены Константина.

Все ближе слышались шаги – он или не он? Распахнулись двери таверны, входя, неизвестный снял капюшон, оглянулся… Черная борода, круглое, как бубен, лицо. Он! Истома Мозгляк, тать и убийца, преступник, давно заслуживающий смерти.

Князь улыбнулся.

– Ну, теперь ждем, когда выйдет…

Вышел! Прошмыгнул бесплотной тенью.

– Эй, уважаемый!

Истома резко остановился – закутанный в рваную мантию Твор загородил ему дорогу.

– Что тебе нужно, оборванец? – Тать вытащил нож.

Позади, за липами, вдруг ярко вспыхнул факел. Мозгляк вздрогнул, затравленно оглянулся и вдруг в ужасе присел, увидев направляющуюся к нему троицу – Ирландца, Никифора, Хельги…

– Нет, – в ужасе прошептал он. – Нет, не может быть!

– Брось нож, – по-славянски приказал князь. – Веришь, что он тебе не понадобится?

Истома послушно бросил оружие.

– Идем, поговорим по пути.

С обеих сторон татя обступили вышедшие из темноты гриди.

– Вижу, ваша взяла, – поникнув головой, прошептал Истома. – Клянусь, я ничего не замысливал против тебя, князь!

Он послушно шагал вслед за идущим впереди Твором и не делал никаких попыток удрать. Да это и невозможно было сделать – позади шли князь с Ирландцем и