— Если степень секретности нашей группы и будущей деятельности столь высока, — подал голос Лямин, — то почему же мы так свободно разговариваем об этом в саду, где нас можно подслушать за километр?

— Меры предосторожности приняты, — сухо ответил Каледин. — В этом вы еще убедитесь, потому что с подобными устройствами придется работать и нам.

В течение дня бойцы КОП выполняли программу обучения, предложенную командиром. Со спецтехникой проблем не возникло, почти все свободно владели оружием, огнестрельным и холодным, знали принципы работы «глушака» и «болевика» — генератора боли, а также ультразвуковых и лазерных сканеров, радаров, подслушивающих и пеленгирующих устройств, глушителей звука, насадок, шумоподавителей и защитно-активных шлемов, с помощью которых можно было видеть в темноте и наводить оружие на цель. Труднее оказалось освоить компьютер.

Компьютерные системы анализа военной ситуации «Комбат-1» были внедрены в Министерстве обороны спустя год после провала войны в Чечне. Затем были сконструированы системы «Комбат-2», способные учитывать специфику действий групп специального назначения в операциях типа «Заложники». С учетом печального опыта отдельных соединений российских войск — в Буденновске, Серноводске, селе Первомайском. В последнем, как известно, особенно ярко проявилась бездарность генералов, командующих элитными подразделениями при отсутствии взаимодействия частей. «Комбат-2» могла разрабатывать игровые ситуации, по сложности не уступающие настоящим боевым, давать рекомендации во время реальных событий и прогнозировать последствия тех или иных действий. Как такая программа попала в руки Коржакова, знал только он сам да Рыков, приложивший к этому кое-какие из своих дарований.

День закончился своеобразным «кумитэ»: бойцы КОП показывали свое умение мастеров боя в обоюдных схватках, но с ограничением по системе ури куми го — свободный спарринг с запрещением ударов в глаза, горло, пах, колени и без добивания.

«Кумитэ» не выиграл никто, пары менялись произвольно, и Каледин останавливал бой, когда видел, что кто-то «заводится». Сам он в схватках не участвовал, только продемонстрировал удар раскрытой ладонью по кирпичу, который от удара рассыпался в порошок.

На следующий день Темир Жанболатов ознакомил бойцов КОП, которые сразу же стали называть себя «копами», с роб-комплектом — сверхсовременным боевым костюмом для спецподразделений типа «Альфа» и «Руслан». Костюм состоял из легкого и прочного комбинезона, армированного кевларовыми нитями и выдерживающего удар ножом или штыком; шлема-каски из прочнейшего пластика с вмонтированными в него микрофоном, наушниками, сектором прицеливания с плавающим визиром, инфраочками и устройством ориентировки на местности; ранца с НЗ и компьютером, который обслуживал специальный прибор для отслеживания обстановки и анализа воздуха на предмет химического, газового или радиационного загрязнения. Этот же прибор помогал отличать своих от чужих, а также следить за противником и передавать информацию командиру группы для управления. В комплект входило и оружие — отечественный так называемый комплекс-пистолет для выживания «КП-95», состоящий из ножа «оборотень-3», мачете «тайга» и пистолета «вепрь». Комплекс имел беспроводную связь со шлемом, из него можно было вести огонь в темноте и из-за угла, не рискуя попасть под огонь противника.

Жанболатов надел роб-комплект и продемонстрировал стрельбу из «вепря», имеющего совмещенные стволы — гладкий для стрельбы боеприпасами 32-го калибра и нарезной — под усиленный патрон калибра 9 миллиметров. Емкость магазина пистолета — тридцать патронов — позволяла при меткой стрельбе отбиться от взвода солдат, а стрелял Жанболатов как Бог!

Вечером отряд получил первое задание и детально проработал его на компьютере так, чтобы каждый уяснил цель операции и свою роль в ней.

Южный муниципальный морг столицы располагался недалеко от метро «Калужская», на территории сорок первой больницы, принадлежащей Центру экспериментальной хирургии. Представлял он собой двухэтажное здание, построенное специально для хранения трупов, и оборудование имел новейшее, поставленное американскими фирмами, «собаку съевшими» на подобной технике. Обслуживался морг бригадой из восьми человек во главе с комендантом; люди одновременно выполняли и роль сторожей, дежуря по двое сутками.

Поздним вечером двадцать четвертого мая у главного входа в здание морга остановилась машина реанимации с белыми матовыми стеклами. Шофер в надвинутой на лоб кепке посигналил, когда двое санитаров в белых халатах выкатывали тележку с лежащим на ней под простыней телом.

Двери раздвинулись. Санитары вкатили тележку в холл, где их встретил служитель морга.

— Откуда, ребята? Что-то я вас не знаю.

— Тебе и не обязательно, — буркнул санитар, протягивая ему какие-то бумаги. — Распишись.

Второй санитар в это время пересек холл, свернул в коридор и вошел в открытую дверь дежурной комнаты, где у селектора сидел еще один служитель.

— Эй, эй! — окликнул его первый, помахивая зажатой в руке справкой. — Туда нельзя… — Больше он ни чего не успел сказать, потому что «труп» на тележке вдруг ожил, сбросил с себя простыню, привстал и выстрелил в голову дежурному.

Тотчас же из дежурки донесся тихий хлопок — санитар выстрелил в голову служителя за пультом из пистолета «ТТ» с глушителем.

Санитары и «труп», одетый в робу рабочего зелен-треста, собрались в холле, протерли ваткой со спиртом ручки тележки и неторопливо покинули прохладный, овеваемый свежей струей озонатора холл морга. Мотор реанимационного «рафика» заворчал громче, машина развернулась и уехала. Убитые служители морга, один молодой, другой постарше, лежали в тех позах, в каких застала их смерть.

Ликинское стрельбище, принадлежащее Южному муниципальному училищу МВД, располагалось у станами «Новогиреево», на пустыре, окруженном смешанным, больным на вид, лесом; пустырь этот был образован на болоте свалкой мусора, которую засыпали землей и песком. Будущие работники правоохранительных органов учились стрелять здесь каждый день с десяти утра до четырех часов дня. Их обычно инструктировали трое штатных сотрудников стрельбища, но изредка, когда требовалось продемонстрировать отличную подготовку или специфичные виды оружия, в процесс обучения вмешивались заведующий стрельбищем Коцубинский и его заместитель Чешко.

В этот день, двадцать четвертого мая, Коцубинский, худой и высокий как оглобля, и Чешко — вылитый питекантроп с висячими запорожскими усами, задержались на стрельбище до пяти часов — им сообщили по телефону, что приедет особое милицейское подразделение, которое надо натаскать в стрельбе по движущейся мишени.

Обещанная команда прибыла в начале шестого: восемь одетых в новенькую милицейскую форму молодых и не очень парней под командованием запыленного рыжего капитана в мятом летнем мундире.