ее лояльность к руководству — полной. Она не была жадной к деньгам, а лишь жадно служила делу, в которое верила. Фактически ей платили небольшое вознаграждение, лишь немного превышавшее ее расходы на жизнь, хотя общую ценность ее работы для Британии можно измерить миллионами”[451]. Эта женщина (девичья фамилия Тоурп) работала на СИС еще с предвоенного времени, когда после брака с 49-летним дипломатом Артуром Джорджем Паком она получила второе (британское) гражданство и жила вначале в Латинской Америке, а позднее — в Испании. Однако, судя по всему, формальная вербовка молодой красавицы состоялась в марте 1938 года в период ее пребывания в Польше, где она сумела обольстить руководителя аппарата министра иностранных дел Йозефа Бека графа Михаила Дубенского. Пак принял на связь резидент СИС, глава бюро паспортного контроля посольства Британии в Варшаве подполковник Джек Шелли. По некоторым, правда, непроверенным утверждениям, именно по этому каналу англичане впервые узнали о ведущихся в Польше работах по вскрытию германской “Энигмы”. В сентябре того же года связь американки с польским ответственным работником получила огласку, и хотя контрразведка не усмотрела в ней шпионского подтекста, Артура Пака попросили покинуть страну вместе с супругой. Госдепартамент США в мае 1939 года направил его в Чили, где Элизабет под псевдонимом “Томас” регулярно публиковала в местной прессе острые антигерманские статьи. Вскоре личность их автора перестала быть секретом, и посол рейха в Сантьяго обратился к правительству с жалобой на неправильное понимание госпожой Пак дипломатического статуса. В результате в январе 1941 года “Синтия” возвратилась в Вашингтон без мужа и получила полную возможность удовлетворить свою страсть к авантюрам и сексуальным похождениям. Основная деятельность агентессы проходила после 1941 года, поэтому она будет описана в соответствующей главе. В отличие от ситуации со Стивенсоном, приписывание “Синтии” отдельных не существовавших в действительности достижений не может считаться банальным обманом, поскольку оно было частью проводившейся операции по прикрытию программы “Ультра”.

В марте 1941 года морская разведка Италии запланировала диверсионную акцию против собственных торговых судов, блокированных англичанами в портах США. Справедливо полагая, что вступление Соединенных Штатов в войну против держав “оси” является вопросом нескольких месяцев, после чего суда все равно перейдут в руки американцев как военные трофеи, итальянцы собирались безвозвратно привести в негодность их главные двигатели и навигационное оборудование. Аналогичную акцию в отношении своих судов намеревались осуществить и немцы. Адмирал доверительно поделился с “Синтией” этой информацией, после чего БСК, выждав, пока несколько единиц будут приведены в немореходное состояние, сообщила об этом американцам. В результате госдепартамент США односторонним актом взял суда под правительственный контроль, мотивируя это серьезной угрозой для безопасности мореплавания, которую создают потерявшие способность к передвижению плавсредства. Германская и итальянская ноты протеста были отклонены, а самому Лаису как персоне нон грата предложили в кратчайший срок покинуть страну. Адмирал благоразумно предпочел не подвергать семью опасностям войны и оставил ее в спокойной Америке, а перед посадкой на судно демонстративно прощался на причале с “Синтией”, не обращая внимания на находившихся тут же заплаканную и опозоренную жену и детей. Вскоре посольство закрылось, и у БСК стало одним объектом меньше.

После подписания перемирия с Германией правительство побежденной Франции перебралось из оккупированного Парижа на юг, в Виши. Новый министр иностранных дел урезанной страны Пьер Лаваль назначил на ответственный пост посла в Вашингтоне своего верного сторонника Гастона Анри-Хайе, немедленно по прибытии в американскую столицу заявившего персоналу: “Наша первейшая задача заключается в том, чтобы установить тот факт, что Англия предала Францию и поэтому является ее действительным врагом. Любые средства, находящиеся в нашем распоряжении, должны быть использованы для того, чтобы убедить американские официальные круги и общественность в том, что это является правдой”[452]. Главной задачей БСК в отношении французского посольства считалось проведение активных контрпропагандистских мероприятий, и лишь во вторую очередь — получение разведывательной информации.

Следуя давним традициям французской секретной службы, посольство Виши включилось в проведение оперативных мероприятий в Соединенных Штатах, что оказалось фатальной ошибкой. Достаточно быстро БСК установила, что контрразведкой и вопросами безопасности в нем занимается помощник посла Жан-Луи Мюза, разведку же по направлениям возглавляют военный атташе Бертран Вин и бывший пресс-атташе Шарль Брусе. Вскоре эти данные с приведением убедительных подробностей появились в американских газетах и сильно дискредитировали правительство Виши, тем самым оказав содействие возглавляемому Шарлем де Голлем движению “Свободная Франция”. БСК располагала в посольстве агентом, которым являлся тот самый Брусе, в связи с сокращением штатов в июле 1941 года переведенный на более низкую и значительно хуже оплачиваемую должность. Финансовые проблемы француза и его более чем прохладное отношение к режиму Виши явились фоном, на который наложилось личное обаяние “Синтии”, прибывшей в посольство в сопровождении еще одной женщины под видом журналистки для взятия интервью у посла Анри-Хайе. Знакомство продолжилось, вскоре Пак и Брусе стали любовниками, и почти сразу же француз согласился на сделанное ему вербовочное предложение. Вербовка была произведена под “чужим флагом” — от имени разведки Соединенных Штатов. Новый источник оказался очень полезным и давал массу информации, а в дальнейшем помог в проведении мероприятия по физическому проникновению в посольство.

В июне 1940 года англичане интенсивно готовились к операции “Катапульта” — захвату и выведению из строя боевых кораблей Виши, которые могли быть использованы немцами после оккупации юга Франции. В этот период особо важной задачей являлось получение ключей к французскому военно-морскому шифру, который в ПШКШ никак не могли вскрыть и ограничивались лишь анализом перехвата. Как оказалось позднее, французские моряки использовали код, которой затем перешифровывали с помощью одноразовых блокнотов и решетки. Стивенсон поставил задачу добывания этих материалов перед несколькими своими офицерами и агентами, в том числе “Синтией”. Дело осложнялось тем, что код и шифр не знал никто из сотрудников посольства, за исключением военно-морского атташе, а все телеграммы закрывались исключительно штатным шифровальщиком или его руководителем Бенуа, служащим с многолетним стажем и противником Лаваля. В описываемый период времени он подал в отставку по идеологическим причинам и в ожидании ее принятия продолжал исполнять прежние обязанности. Англичане обратились к нему с просьбой похитить блокноты разовых ключей для борьбы с общим врагом, однако неприятие Бенуа коллаборационистского режима не простиралось столь далеко, и он категорически отказался. Этика не позволила ему способствовать компрометации тех самых кодов и шифров, которые он охранял много лет, но вербовочное предложение француз все же сохранил в тайне. Прямой подход к шифровальщику был сочтен нецелесообразным, а кроме этих двоих никто не имел права входить в режимное помещение, где хранились шифрматериалы.