class="p1">Вскоре в посольство прибыл преемник Бенуа. Времени для разработки нового начальника шифровальной службы не оставалось, и Элизабет решила воспользоваться традиционным для нее способом. Она быстро обольстила объект, после чего попыталась завербовать его “в лоб” от имени разведки Соединенных Штатов. Предложение строилось как на идеологических мотивах, так и на обещании существенного вознаграждения, француз отказался и доложил о произошедшем Анри-Хайе, но тот не мог поверить в правдивость рассказанной истории, поскольку прекрасно знал Пак и считал ее высоконравственной женщиной. Посла подогревал Брусе, уже ставший любовником “Синтии” и наивно полагавший, что не делит ее благосклонность ни с кем. Агентесса не стала его разубеждать и заявила, что начальник шифровальной службы клевещет на нее в отместку за отказ в близости. В итоге посол объявил того лжецом и отстранил от работы с шифрами. Теперь в шифровальную комнату мог входить лишь один шифровальщик, однако англичане не приблизились к решению задачи, поскольку вербовка этого сотрудника была сочтена нецелесообразной. Помимо него, доступ к интересовавшим англичан шифрам имел лишь военно-морской атташе, которого в БСК сочли неподходящим объектом для вербовки.

Невзирая на все трудности, поставленную задачу требовалось выполнять, и единственным способом для этого являлось похищение шифрматериалов для снятия с них копий. Для этого “Синтия” с Бруссом несколько вечеров подряд заходили в посольство и проводили время в одной из комнат, изображая тайное любовное свидание в месте, недосягаемом для жены француза. Постепенное приучение персонала посольства к вечерним появлениям пары было первой стадией, необходимой для дальнейшей реализации плана. После этого следовало усыпить охранника и его собаку и дать возможность находившимся наготове взломщикам проникнуть к нужному сейфу. Первая попытка не увенчалась успехом. Охранник, которого Брусе угостил “заряженным” шампанским, действительно заснул, но пробравшийся в посольство слесарь не смог справиться с замком сейфа и заявил, что ему понадобится еще одна попытка. Охранник заподозрил неладное, однако не доложил послу, а решил разобраться в проблеме собственными силами. “Синтия” ожидала этого, и когда на следующий вечер он якобы по ошибке внезапно вошел в кабинет, где находились Пак и Брусе, то в луче фонарика увидел женщину полностью раздетой. Пробормотав извинения, охранник успокоился и ушел. Вскоре его снова усыпили, и на этот раз замок сейфа поддался усилиям взломщика. Шифрматериалы были успешно перефотографированы и к утру возвращены на место.

Взаимоотношения бывших британских агентов продолжились и после окончания войны. Они развелись со своими супругами (позднее Артур Пак покончил с собой), обвенчались и поселились в замке Брусса во Франции. Однако идиллия длилась недолго. 1 декабря 1963 году Элизабет умерла от рака губы. На десять лет переживший ее муж погиб в результате короткого замыкания электрического одеяла. Возникший при этом пожар уничтожил половину замка.

Романтическая история “Синтии” дополняется весьма прозаической историей реконструирования канадскими криптоаналитиками решетки к французскому военно-морскому коду. Это произошло позднее, в апреле 1942 года, здесь же следует подчеркнуть, что без этого последнего компонента добытые агентессой материалы использоваться не могли.

В апреле 1941 года генеральный консул Германии в Сан-Франциско Ф. Видеман установил негласный контакт со своим британским коллегой и сообщил ему, что желает неофициально встретиться с представителем Лондона. Во время Первой мировой войны офицер 16-го баварского пехотного полка Видеман был прямым начальником молодого Гитлера. В отличие от распространенной ситуации, бывший ефрейтор сохранил самые лучшие воспоминания о службе под его началом и после прихода к власти некоторое время держал бывшего командира в качестве личного адъютанта, а летом 1938 года направил в Лондон прозондировать почву для несостоявшегося визита Геринга. Министр иностранных дел фон Риббентроп навсегда возненавидел Видемана из-за этого, но, тем не менее, в начале 1939 года все же согласился зачислить его в систему МИД и направил на службу в Сан-Франциско. ФБР сильно подозревало генерального консула в ведении разведывательной деятельности.

Обоснованно опасавшийся враждебности рейхсминистра Видеман попытался вступить с англичанами в мирные переговоры в преддверии, как он полагал, скорого падения нацистов и реставрации династии Гогенцоллернов. Из перехваченных ФБР телефонных переговоров сотрудников германского посольства стало ясно, что берлинское начальство и в самом деле относится к генеральному консулу не слишком терпимо. На этом основании англичане и американцы заключили, что тот, скорее всего, искренен в своих попытках наладить взаимоотношения. Переговоры вели сотрудники БСК. Естественно, англичане рассматривали все надежды Видемана на скорое изменение государственного строя Германии как беспочвенные фантазии, однако любому разведчику известно, как много ценной информации можно почерпнуть из подобных контактов. Так произошло и в данном случае. Британия получила от консула полезные и, как выяснилось впоследствии, достоверные сведения о предстоящей политике Гитлера на Балканах и в отношении Испании. После закрытия госдепартаментом США всех германских консульств Видеман отбыл на аналогичную должность в Тяньзцин.

БСК была довольно многочисленной структурой, в ее центральном аппарате временами работало до тысячи человек, и это без учета персонала периферийных подразделений. Для некоторых американских политиков и государственных служащих высокого ранга миссия являлась образцом для подражания, другие же, в частности, руководство обеих военных разведывательных служб США, видели в ней только отрицательные стороны и категорически возражали против сотрудничества с ней. Такое отношение диктовалось главным образом их узкими ведомственными интересами, поскольку и ОНИ, и МИД обоснованно опасались, что пример англичан подтолкнет президента к образованию автономной политической разведки. Именно так и случилось, и эту давно вынашиваемую Рузвельтом мысль подкрепил своими доводами Уильям Донован.

Это произошло после его второй поездки в Великобританию, на Средиземное море, Балканы и Средний Восток в декабре 1940 — марте 1941 года в ранге официального представителя военно-морского министерства и с полномочиями неофициального представителя президента. Первая поездка Донована проходила с середины июля по начало августа 1940 года и сыграла важную роль в принятии решения о передаче 50 эсминцев и начале оказания широкомасштабной помощи Британии. По возвращении домой он опубликовал в газете “Чикаго дейли ньюс” серию статей под общим заголовком “О тактике германской пятой колонны”, заключение к которой написал морской министр Нокс. Интерес к теме оказался столь велик, что Донован стал первым после президента американцем, получившим возможность транслировать свое выступление по общенациональной сети радиовещания.

В обеих поездках на него неизгладимое впечатление произвела решимость британцев бороться с Германией до конца, и 58-летний ветеран Первой мировой войны, бывший командир 69-го полка, заслуживший на этом посту прозвище “Дикий Билл”, вернулся в США убежденным сторонником создания централизованной разведывательной службы. Никогда ранее он не имел дела с тайными операциями, в межвоенный период являлся преуспевающим адвокатом, заработал миллионное состояние, а его знакомство с разведкой ограничивалось увиденным в Лондоне. Однако в