к безнадёжно остывшим пирожкам и загорышам.

– Ну, давай доедим. Ещё одного разогрева они не выдержат.

– Горячие они были бесподобны.

– Верю. Они и такие неплохи. А вот эту фотографию я возьму себе.

– Маша…

– Да-да. И не спорь, жадина, эгоист.

– Так меня, так! – счастливо улыбался Бурлаков.

– Да. Кстати, а почему у тебя только Серёжа и Алечка? А Эркин?

Бурлаков открыл было рот и вдруг густо покраснел.

– Чёрт! Как же я лопухнулся. Ты молодец, Синичка. Серёжа бы приехал и не увидел Эркина… было бы мне за это. Понимаешь, он очень следит, чтобы Эркина ничем не обидели, – и усмехнулся. – как же, брат, старший.

– Понятно, – кивнула Мария Петровна. – Возьми тогда и поставь эти. Где Эркин с Женей. Будет полный комплект.

– Умничка ты у меня, – поцеловал он её в висок и встал. – Сейчас уберу только, чтобы не запачкать.

– Конечно, только мою не заначь.

– Обижаешь, начальник.

Бурлаков унёс фотографии, и, пока он возился в кабинете, Мария Петровна заново накрыла на стол. «Реликвию» она убрала с глаз, но выбрасывать не стала. Пока. Ну вот, всё разъяснилось, всё хорошо, лучше любого другого. Так что же… нет, всё хорошо, всё хорошо… уговаривала она саму себя. Это семья Крота, а, значит, и её семья. Она должна их любить, иначе они отнимут его, значит, полюбит. Женю с её пирожками, Серёжу, Эркина, Алису… Алечка-то уж точно не при чём. Чудная девочка.

Американская Федерация

Алабама

Колумбия

Мать Моны приехала в Колумбию в середине сентября, когда по расчётам Моны до родов оставалась неделя, но наступил октябрь, а всё ещё ничего… Найджел бы совсем потерял голову, если бы не Айрин.

– А как же папа? – спросила Мона, услышав от матери, что уж рождения внука она не пропустит, ну, и ещё неделька-другая, и вообще там видно будет.

– Я договорилась с Мери Сайлз, – спокойно ответила Айрин.

Мона кивнула. Она хорошо помнила добродушную старую деву, истово ухаживающую за больными, одинокими и всеми, кто – по её мнению – нуждался в помощи, иногда даже назойливой, но всегда искренней. Мери – белая, но всегда твердила, что все люди – божьи дети, и лечила даже рабов, но, разумеется, с позволения хозяев, и к ней, как к местной безобидной достопримечательности, ни местная полиция, ни СБ не цеплялись. А уж теперь-то… Так что отец будет и присмотрен, и ухожен.

И потянулись друг за другом почти безмятежные дни…

…В маленькой уютной – потому что она своя собственная – гостиной чисто и спокойно.

– Как ты думаешь, мама? – Мона погладила себя по животу. – Ещё долго?

– Ему там хорошо и удобно, – Айрин была полностью занята вязанием и говорила, не поднимая головы. – Вот он и не торопится.

– Найдж так волнуется…

– Мужчине положено, – Айрин снова пересчитала петли. – Главное, чтобы ты была спокойна.

– Угу, – согласилась Мона, разглядывая своё вязание. – Мама, не велика?

– Ну, так будет на вырост.

Спокойствие матери иногда раздражало Мону, но… без мамы она сама, конечно, ни с чем бы не справилась.

Айрин посмотрела на часы – гордо красовавшийся на каминной полке подарок Кена, Митча и Дика на новоселье – и собрала свою корзинку для рукоделия.

– Пора накрывать, Мона. Вот-вот Найджел придёт.

Мона кивнула и отложила вязание на столик.

– Мама…

– Убери в корзинку, а не бросай, где попало.

Мона только собралась заявить, что она – не маленькая девочка, а взрослая женщина, как вошёл Найджел.

– Привет! Ну, как…?

– Привет, – улыбнулась Айрин. – У нас всё в порядке. Сейчас будем обедать.

– Да, спасибо, – рассеянно ответил Найджел, подходя к Моне.

Она храбро улыбнулась ему.

– Ты сегодня рано, ничего не случилось?

– Нет, всё в порядке. Как ты?

– Так же, – она невольно вздохнула.

Найджел осторожно обнял её за плечи, коснулся губами виска.

– Всё будет хорошо, Мона. Я знаю.

– Откуда?

– Знаю, и всё, – он осторожно, кончиками пальцев поднял за подбородок её лицо. – Посмотри на меня. Я – твой муж, и я говорю, что всё будет хорошо. Ты должна мне верить.

– Верю, – улыбнулась Мона.

И за обедом благодаря Айрин всё было спокойно и буднично. Как в любой другой день…

…И так день за днём, неделя за неделей. Айрин уже перезнакомилась со всей Новой улицей, и даже Найджел перестал волноваться, когда всё началось.

Найджел как всегда утром поцеловал Мону, попросил её быть осторожной, заверил, что всё будет хорошо, и ушёл на работу. Мона помахала ему вслед с крыльца и пошла на кухню.

– Я помогу, мама?

Айрин с улыбкой посмотрела на неё.

– Хорошо.

Мона потянулась к полотенцу, чтобы вытереть уже вымытые тарелки, и вдруг замерла с протянутой рукой. Айрин посмотрела на неё и, бросив в раковину губку, быстро вытерла руки о передник.

– Идём, ляжешь.

– Мама, – наконец выдохнула Мона. – Это оно?

– Идём, – повторила Айрин. – В любом случае тебе лучше лечь.

– Да-да… мама… мама…

– Всё в порядке, Мона, вот так, сюда…

Она довела Мону до спальни, уложила… да, надо послать за Тётушкой Кики, все говорили, что у неё лёгкая рука… и за врачом… мой Бог, Моне надо переодеться… мой Бог…

Кто известил Тётушку Кики, славившуюся на весь Цветной квартал своей «лёгкой рукой», так и осталось неизвестным. Та просто вдруг появилась в спальне и, не теряя ни секунды, всё привела в порядок, и роды пошли… как им и положено, когда мать и ребёнок здоровы, повитуха знает своё дело, и никто не путается под ногами и не лезет с непрошенными советами. Айрин, соседки, помощница Тётушки Кики, даже Мона, – все её слушались, делали, что она говорила, и мальчишка вышел… прямо на загляденье. Крепенький, горластый, в мамкину родню цветом, и крупный, в отца с дядьями, те тоже не мелкие, и красивый, вот подрастёт, так девки табуном за ним бегать будут. Племянник Тётушки Кики, или кем он там ей приходится, тоже вовремя оказался под рукой, и его послали известить Найджела.

И когда Найджел влетел в дом, всё было уже в полном порядке. Айрин, Тётушка Кики, Эстер и ещё две соседки пили кофе в гостиной и встретили Найджела дружным хором:

– А вот и папочка!

Стоя в дверях, Найджел умоляюще смотрел на них, задыхаясь от бега и не в силах что-либо сказать.

– Вот все они так, – засмеялась Тётушка Кики. – Всё в порядке, парень. Сынок у тебя что надо.

– Мона…? – наконец выдохнул Найджел.

– Она в порядке, – улыбнулась Айрин.

– Я…где она?

– Идём, – встала Айрин. – Берите ещё печенья, – предложила она гостьям.

– Конечно… конечно…

Эстер с улыбкой кивнула и потянулась к кофейнику, чтобы