В 1962 г. четыре вице-премьера – Ли Фушунь, Тай Чженьлинь, Ли Ляньнянь, Бо Ибо – неожиданно приехали в Нанкин, где тогда находился Мао. Он здесь же согласился встретиться с ними, но они так же неожиданно поехали в Тяньцзинь к Лю Шаоци. А Дэн Сяопин так и не приезжал к Мао в Нанкин (хотя тот, судя по всему, ожидал его визита). Этот (загадочный для нас, неосведомленных с их политическими обычаями и с дворцовой предысторией «культурной революции») эпизод Мао позже не раз вспоминал.

Пекин в разгар «культурной революции»

Что же могло быть источником разногласий? В феврале 1967 г. Мао жаловался албанцам: «Когда-то я хотел вычистить из партии несколько миллионов человек. Но зря я говорил об этом. Меня не слушались! Не было никакой возможности. В «Жэньминь жибао» мы дважды захватывали власть, но никто меня не слушал. В прошлом году я заявил, что не читаю «Жэньминь жибао». Я многократно говорил в этом духе, но меня не слушали, будто мои слова не имеют никакого веса в Китае. Поскольку высшая и средняя школы долгое время находились в руках Лю Шаоци, Дэн Сяопина, Лу Динья, мы не имели туда доступа и ничего не могли сделать».[742]

Особенное раздражение Мао Цзэдуна вызывал столичный партийный комитет, во главе которого стоял Пэн Чжень. «В Пекине и игла не проскользнет и капля воды не просочится, – возмущался Мао в разговоре с руководителем своей тайной политической полиции Кан Шеном в апреле 1966 г. – Пэн хотел превратить партию в соответствии со своим собственным мировоззрением, но события развернулись в обратном направлении, и он сам подготовил условия для собственного краха».[743]

Как свидетельствовал дальнейший ход событий, глухое сопротивление Мао Цзэдуну оказывали не только члены политбюро – председатель КНР Лю Шаоци, генеральный секретарь ЦК Дэн Сяопин, секретарь Пекинского МК КПК Пэн Чжень, кандидат в члены политбюро, министр культуры Лу Динь и другие видные партийные, государственные и армейские руководители. Когда вопрос о поддержке «культурной революции» был поставлен ребром, Мао Цзэдун явно остался в меньшинстве. Но это произошло тогда, когда уже бушевали митинги школьников и студентов, которые требовали «разбить собачьи головы» номенклатурных руководителей, провозглашенных шпионами и ревизионистами, когда неприкосновенных «руководящих кадров высшего звена» водили по улицам города в шутовских колпаках и каждый мог плюнуть им в лицо или ударить палкой. Но вызрела ли партийная оппозиция Мао Цзэдуну в канун эпохи дацзыбао и охоты за «собачьими председателями»? Был ли этот удар Мао искусственно организованным и опережающим?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужно детальнее рассмотреть, как разворачивалась «культурная революция».

Новое обострение политической ситуации в стране было сознательно инициировано Мао Цзэдуном. Первые шаги осуществлены им и его женой Цзян Цин весной 1965 г. даже втайне от Кан Шэна и Чжоу Эньлая – людей, которые до последнего шли вместе с Мао как национальной, так и своей собственной судьбой.

Все началось с невинной на первый взгляд академической дискуссии. У Мао и его жены возникла идея раскритиковать пьесу драматурга У Ханя «Разжалование Хай Жуя», написанную еще в 1961 г. К сожалению, нам недоступна ни сама пьеса, ни критическая статья, которая не оставила от нее камня на камне. Предположим, что пьеса была заурядной, найти что-то нужное для критического вдохновения можно было в любом другом материале. Низкопробная плакатная пьеска, очевидно, выбрана была в качестве козла отпущения. Суть была не в самой пьесе, а в чрезвычайно агрессивном, даже как для коммунистического Китая, стиле «критики». Чтобы оценить качество статьи, достаточно проследить за историей ее появления. Статья готовилась в большой тайне и при участии более чем узкого круга лиц. Во-первых, решено было писать статью не в столице, а в Шанхае. Детали были поручены «Цзян Цин и ее людям», как высказался позже Мао. В Шанхае подготовку статьи поручили Яо Веньюаню. «Чтобы организовать это дело», Мао Цзэдун сам выехал в Шанхай; достаточно сказать, что он лично правил ее трижды. Они с Цзян Цин решили, что не следует показывать статью даже Кан Шену и Чжоу Эньлаю, потому что в таком случае возник бы вопрос, почему бы не показать ее также Лю Шаоци и Дэн Сяопину.

Мао Цзэдун с женой Цзян Цин

15 ноября 1965 г. шанхайская газета «Цзефан жибао» («Освобождение») напечатала написанную Яо Веньюанем и тщательным образом отредактированную Мао и Цзян Цин погромную статью против пьесы несчастного У Ханя. Грубость и преднамеренная примитивность критики имела целью поощрить самые широкие массы не только студенческой, но и школьной молодежи к самодеятельной сокрушительно критической политико-литературной деятельности. В марте 1966 г. на политбюро Мао Цзэдун сказал: «Нужно, чтобы студенты сбросили профессоров».[744] За статьей Яо последовали ей подобные, уже действительно самодеятельные. После этого Мао сам руководил подготовкой «Сообщения от 16 мая», что стало началом организованной охоты на ведьм. В июле он высказался еще циничнее и понятнее: «Следует опираться только на революционных преподавателей и учеников. Сейчас сложилось положение, когда везде на первом месте стоит страх перед беспорядками. В настоящий момент занятия в учебных заведениях остановлены, но питание выдается. А когда поешь, то появляется энергия, появляется желание устроить беспорядок. Если не заниматься смутой, то что же делать? А смуту можно делать, только опираясь на учеников».[745]

Яо Веньюань

Против статей, а следовательно, против «опоры на революционных преподавателей и учеников» выступили Лю Шаоци, Дэн Сяопин, Пэн Чжень, Лу Диньи. По указанию Мао Цзэдуна статьи были перепечатаны везде, проигнорировали указание лишь руководители Пекина и провинции Хунань. Потом статьи были изданы отдельной брошюрой, но Пэн Чжень не позволил издавать в Пекине и эту брошюру. Следствием была «реорганизация Пекинского МК», сопровождаемая введением в Пекин новых дивизий. Пэн Чжень в конечном итоге в мае 1966 г. был арестован. Он пересидел последующий ход «культурной революции» в тюрьме и был реабилитирован в начале 1979 года.

Преподавательница философии Не Юаньцзы 25 мая 1966 г. после свержения Пэн Чженя вместе с шестью преподавателями и студентами Пекинского университета написала дацзыбао о связях ректора университета с Пэн Чженем. Мао велел передать эту листовку по всекитайскому радио как «первый марксистский дацзыбао». «По значению это событие превосходит Парижскую коммуну», – говорил он.[746] После «культурной революции» следы этой революционной марксистки теряются в безвестности.