Итак, все в сборе.

Я откашлялся, выплевывая изо рта непонятно как и когда попавшие туда куски яблочной массы, но в силу специфического строения гортани не смог произнести ни одного внятного слова. Ладно, попробуем жестами. Как-то же эти червяки между собой общаются, верно?

Гмм… С жестами вышло еще хуже. То ли червяк из меня получился слишком сексуально озабоченный, то ли усики мои оказались типа «руки-крюки», но только вместо короткой деловой планерки имела место долгая безобразная сцена.

Тупая чертовка не поняла ни одного слова из моих жестов и расценила сложную пантомиму как заурядное домогательство. Она скинула меня с себя (убей, не помню, как я вообще на ней оказался), грубо отклеила мои усики со своего бюста, злодейски оторвав некоторые под корень, и в заключение избила меня хвостом по той части тела, где у червяков ничего нет, а у хорошо сложенных чертей мужского пола обычно находится самое дорогое.

Думаете, Третий пришел на помощь лучшему другу?

Как бы не так. Молча ерзал в сторонке, и рожа у него при этом была такая похотливая, что к бабке не ходи, все наперед ясно: дождется, пока Вторая утомится в драке со мной, и попытается взять ее сам.

Мерзкие твари, оказывается, эти плодовые черви, скажу я вам. Дружба и порядочность для них пустое место — так и запишите в своей энциклопедии, господа ученые.

Естественно, мы ничего не обсудили. От маленькой обидной стычки была только одна польза: в результате коллективной возни яблочная плоть расшмякалась, и три проделанных нами первоначальных коридора превратились в нечто вроде пещерки, в углу которой чернели продолговатые косточки.

Легкое синеватое сияние вокруг них не оставляло сомнений в том, что это и есть искомые порталы.

С формальной точки зрения деревенский трактир, в котором они остановились на ночлег, имел лишь одно неоспоримое достоинство — он располагался у самой дороги. Кровати здесь оказались ненамного длиннее гномьих, белье — сырым, а камины наполняли маленькие комнатушки зеленоватым торфяным дымом, почти не давая тепла.

Будь на месте усталых ловцов более привередливый гость, он бы наверняка высказал хозяину свое «фе», а то и ушел, хлопнув дверью, но в этот вечер хозяину повезло.

Терслей наскоро сжевал горбушку, запил ее водой и как подкошенный рухнул на кровать. Не верящий такой удаче Жекон тут же заперся в своей комнате, но отсутствовал недолго: через окно Алессандру было видно, как маг, придерживая подпрыгивающие на поясе пустые калабасы, осторожными скачками пробирается в сторону деревни, явно намереваясь как следует развлечься.

Сам принц чувствовал себя буквально на верху блаженства: привычный телесный облик, осознание выполненного долга, любимая девушка дремлет на плече — что еще нужно человеку для счастья?

Обнять и никогда больше не выпускать из объятий. Чтобы всегда была рядом. Чтобы эти прозрачные серые глаза были всегда готовы ответить на взгляд, чтобы пушистые волосы грели плечо, а легкое дыхание щекотало шею.

— Дымно, — озабоченно сказала Илива, отстраняясь. — Скряга-трактирщик, дров пожадничал, как бы не угореть ночью.

— Придется вовсе не спать, — воодушевленно поддержал Алессандр, обхватывая тонкую талию, но девушка рассмеялась и мягко выскользнула.

— Завтра с коня свалишься.

— Ты плохо знаешь оттийцев.

— Пока из всех оттийцев я знакома только с тобой и призраком той старушки, что навестила нас на полянке.

— Это моя прапрапрабабушка Скрешиния. Мне очень стыдно, но боюсь, тебе еще не раз придется с ней встретиться, особенно во время медового месяца. Ее покойное величество обожает давать советы новобрачным. Практически это наш добровольный семейный инструктор по вопросам интимной жизни.

— У нее такой богатый опыт? — улыбнулась Илива.

— Она в течение двухсот пятидесяти лет собирала материал по спальням и укромным углам, невзирая на протесты застуканных с поличным Ла-Эмов, дворцовой челяди и просто случайных гостей, рискнувших заночевать в замке. Надеюсь, ты проявишь снисхождение к маленькой слабости бабули Скрешинии. Все к ней уже привыкли, хотя отец при упоминании брачной ночи до сих пор дергается, а мама начинает истерически хохотать.

— Посмотрим, как твои родители отреагируют, когда ты представишь им меня, — вздохнула девушка. — Ни роду, ни племени, ни достойного приданого.

— Не поверишь, но точно такую фразу произнесла моя тетка, когда дядя делал ей предложение, преклонив колено прямо на мешки с рыбой, которой она торговала на рынке. Именно этот брак положил начало возрождению оттийского флота, и сейчас по количеству и уровню снаряжения боевых кораблей мы легко заткнем за пояс даже некоторых богатых соседей. При чем тут приданое, ты будешь прекрасной королевой, я уверен! В конце концов, у меня самого полно недостатков! Например, я храплю по ночам.

— Тоже мне, нашел сравнение. Лично я время от времени по ночам обрастаю шерстью, убегаю в лес и ничего не могу с этим поделать.

— Будем считать это твоим хобби.

— А дети? — Илива закусила губу и вздохнула еще горше. — Алессандр… В нашей деревне еще не было случая, чтобы в смешанном браке победила чистая человеческая кровь. После твоей смерти оттийский престол отойдет перевертышу!

— Ты просто не представляешь себе силу оттийской породы. Самое большее, что грозит моему сыну, это неправильный прикус и чрезмерная волосатость.

— А если это будет дочка?

— Мы по секрету наймем ей личного цирюльника и никому не скажем.

— Но…

— Вот и посмотрим, кто кого, — шепнул Алессандр, любуясь задумчиво прикушенной пухлой губкой Иливы.

В блеклом лунном свете кожа девушки словно светилась изнутри, а смягчившиеся глаза вновь обрели удивительную глубину. Принц настойчиво привлек ее к себе, но Илива приподнялась на цыпочки и оперлась подбородком в его плечо.

— Кто-то бежит!

Обернувшись, принц прижался лбом к стеклу и обреченно вздохнул:

— Жекон, кто же еще. А за ним ватага деревенских с дрекольем. Вот и конец уединению, сейчас наверняка в нашу дверь станет ломиться, чтобы рассказать о своих приключениях.

— Может, сделаем вид, что нас нет?

Словно нарочно, хлипкая дверь тут же затряслась под ритмичными ударами.

— Эй, голубки! — просипел Жекон, приникнув к щели и нетерпеливо притопывая ногами. — Сделайте перерыв! Не дайте погибнуть невинной душе, отоприте!

— Входи, невинная душа, — сказал Алессандр, дергая щеколду. — Что натворил?

Влетевший маг был взъерошен, надут лицом, а предмет его былой гордости — роскошные бакенбарды — прибрел некрасивые проплешины, словно старые меховые лоскуты, побитые молью. Быстро обшарив комнату красными глазами, он рухнул на колени, шустро заполз под кровать Иливы и там затаился.