нашу прародину? Эээээ… да ничего. Сдал выпускной по истории Земли – и забыл. У звезды пять разноразмерных лучей. Пара одинаковых, один большой и толстый, один средний и один маленький. Стоп. А почему они разные? Перед глазами всплывает глобус Земли – да, там пять материков. Или шесть? Точно – шесть. Что-то про него говорили. На нём вроде не жили – то ли жарко там слишком, то ли вулканов было много – не помню. Значит, будем исходить из того, что есть пять обитаемых. И что? Чем это мне может помочь сейчас? Что ещё там было? Ну… воевали там много, на всех. Не то. Торговали… тоже не то. Старая Империя… смутно помню, что она начала формироваться когда вышли в космос. Космос. Метеорит? Катаклизм какой? Или что-то ещё произошло после чего все в космос ломанули? Вроде был какой-то метеорит, особо крупный. Или корабль чужих? Чёрт… чёрт… чёрт… не помню. Ладно. Спокойно. Космос. Значит сидели себе на планете ровно, а потом – хоп, и полетели. Полетели в космос. Ээээ… первый полёт? А с какого материка его запустили? Ну того, первого? Может с самого маленького – что бы, если рванёт, то не поубивало всех? Экология опять же? Нажимаю на маленький лучик – он утапливается в дверь… и ничего. Убираю палец и лучик выпрыгивает на своё прежнее место. Юмористы, блин. У меня воздуха – на три минуты, а они шарады загадывают! Ладно. Спокойно. Тогда – с большого материка. Если упадёт – подберём. Жму на большой и толстый луч – он, подобно своему мелкому собрату уходит в полотно. Ничего.

Да блин! В отчаянии бью кулаком по звезде – и ощущаю, как в толще двери что-то щёлкает. Что? Бью ещё раз – безрезультатно.

Две минуты. Датчик начинает непрерывно попискивать, отсчитывая последние минуты моей жизни. Так. Приплыли. Пять материков. Планеты. Империя. Старые символы, которые сейчас растащили по углам – кто в нынешнюю Империю, кто к Федералам, кто в Альянс. В были все вместе… Вместе! Вот! Растопыриваю пальцы, накрывая все лучи сразу – они послушно уходят в дверь, а центральный диск, наоборот – выдвигается мне навстречу. Свожу пальцы, захватывая получившийся цилиндрик и тяну на себя – ничего. Пытаюсь повернуть его на право – не шелохнулся даже. Кручу влево – он поддаётся с усилием, и я проворачиваю его где-то на четверть.

Дверь вздрагивает, слегка втягивается внутрь и откатывается влево, открывая мне проход в небольшой тамбур. Заваливаюсь внутрь. Дверь встаёт на место, а на противоположной стенке появляется ряд огоньков – от пола вверх загораются сначала красные, потом жёлтые и уже почти под потолком вспыхивают зелёненькие. Мой датчик уже на попискивает – он однотонно и низко пищит, салютуя моей неизбежной смерти. Когда он заткнётся – это будет сигналом, что воздуха нет.

Ну хоть сдохну в тишине, проскакивает шальная мысль. Меж тем стена сдвигается вся целиком и снова на лево, открывая мне проход внутрь купола. Не дожидаясь окончания подачи воздуха раскрываю шлем, ожидая что вот сейчас меня разорвёт внутренним давлением. Это более лёгкая смерть, нежели от удушения. Ничего не происходит. Принюхиваюсь – вдруг тут газы или иная ядовитая напасть – ничего. Воздух как воздух. Сухой слишком.

Фууууххх…. Усаживаюсь прямо на пол – буду жить! Несколько минут так и провожу – сидя на полу, оперевшись спиной о задвинувшуюся стену-дверь. Но некие позывы в нижней части анатомии заставляют меня встать и начать поиски определённого кабинета.

Осматриваюсь – я стою на небольшой платформе у края полусферы купола. Слева от себя вижу ряд трехъярусных коек – их армейский дизайн ни сколько не изменился за всё прошедшее время. Подле них стоят несколько типовых походных столов и складные стулья.

Справа, полукругом, повторяя изгиб купола, стоят какие-то стеллажи. Местами пустые, местами на них что-то навалено – делаю себе пометку рассмотреть повнимательнее, как только разберусь с мучающей меня физиологической проблемой.

Рядом со мной, справа на полу, расположились не то ниши, не то шкафы. Непонятно что это и зачем.

По центру помещения стоит и моргает огоньками круглый пульт, сильно смахивающий на гриб с большой шляпкой на тонкой ножке. За ним, у дальней стены, стоят ещё какие-то шкафы или кабинки.

Бегом направляюсь в ту сторону и распахиваю ближайшую дверь – оно! Здравствуй Белый Друг!

Спустя некоторое время покидаю кабинку будучи полностью удовлетворённым. Ну почти. Теперь жрать захотелось. Вот же какое неприспособленное создание – человек. И воздух нужен, и это самое…, и еда. Но еда может и подождать – несколько дней смогу протянуть, а там видно будет, хотя… если тут жили, и – что важно, посещали сортир, значит и еда тут должна где-то быть. А вдруг какие консервы сохранились? Или галеты армейские? Вот, как сейчас помню, на практике, в дальнем походе, что на третьем курсе был, выдали нам сухари. Так они в больших жестяных коробах были запечатаны. И срок хранения – сто лет, так на бумажке, что мы из короба вытащили, написано было. Сухари-то мы сожрали, они вполне ничего себе были – одного сухаря на всю вахту хватало – пока он во рту размокнет до жевательного состояния…. Так что и тут наверное найти что-либо съедобное удастся.

Ну да ладно. Пора тут более внимательно осмотреться. Поднимаю голову и замираю – за пультом, повернувшись ко мне боком и положив голову на панель, спит человек.

Медленно, стараясь не производить лишнего шума подхожу к нему. Хотя… я тут только что пронёсся мимо него как дикий кабан – и он не проснулся. Хм…. Присматриваюсь. Человек одет в чёрный мундир и чёрные же сапоги. С поясного ремня свешивается на ремешках кобура – сто лет уже так не носят. Под голову он положил свой головной убор, напоминающий пилотку с эмблемой-орлом. Лицо – обычное лицо усталого человека, прилёгшего отдохнуть на пару минут – сам так кемарил на лекциях.

Хммм…. Как бы его, ну, по деликатнее что ли, разбудить. Что б палить сразу не начал. Подхожу ещё ближе и тихонько стучу краем ботинка по ножке его стула-разножки.

Хлоп… пшшшш… – от сотрясения его фигура вздрагивает и начинает рассыпаться в пыль. Я отшатываюсь:

– Эй, мужик, ты чего? – бормочу, не понимая ситуацию.

Вот же он спал и – хлоп, только кучка праха лежит на полу, на стуле и пульте. Переведя дух подхожу ближе и моё внимание привлекает тусклый блеск на пульте. Там, сквозь прах проступает контур пистолета, обращённого