нечто отвратительное, мрачное, ядовитое. Я буду здесь, когда он вновь найдет способ вернуться к свету, случись это через сотню или тысячу лет. Может, вы думаете, что я должна с легкостью отказаться от бессмертия? Или запереться в дурацком металлическом ящике и трястись от страха? – Ее глаза с вертикальными зрачками в прорезях кошачьей маски экстатически блестели. – Ни за что! Я уже пригубила огненную чашу, и моя жажда неутолима. Вы хоть представляете, каково это – незащищенной прогуливаться по Мульче, где все совершенно чужое, и знать, что внутри тебя все еще находятся механизмы? От этого испытываешь какой-то первобытный восторг – все равно что плясать на углях или плавать с акулами.

– В «Игре» вы тоже участвуете ради первобытного восторга?

– А сами как думаете?

– Думаю, спасаетесь от скуки. Я прав? Мне сказал об этом Уэверли. К началу эпидемии вы испробовали все способы развлечений, разрешенные обществом. Все, что можно было инсценировать и симулировать; все, что вызывало острые ощущения или бросало вызов интеллекту. – Говоря, я смотрел ей прямо в глаза. – Похоже, этого оказалось недостаточно. Вы никогда не пытались устроить проверку своему бессмертию, никогда не ставили его под удар. Могли бы отправиться за пределы своей системы – там можно пережить настоящие приключения и даже прославиться. Но это означает отказ от поддержки друзей, от культурной среды, в которой вы выросли.

– Дело не только в этом, – возразила Шантерель. Стоило услышать нечто по ее мнению ошибочное, и она сразу становилась разговорчивее. – Некоторые из нас действительно покинули систему. Но они знали, от чего отказывались. Они больше не могли пройти сканирование, чтобы обновить свои копии. Через какое-то время различие между сканом и оригиналом становилось настолько сильным, что наступало отторжение.

Я кивнул:

– Вот поэтому вам – тем, кто остался дома, – понадобилось придумать нечто вроде «Игры», дающей возможность испытать себя, пройти по грани жизни и смерти. Небольшая, строго отмеренная доза опасности.

– Но это помогло. Чума развязала нам руки, мы могли заниматься чем угодно. И только тогда начали вспоминать, что такое настоящая жизнь.

– Но для этого вам приходится убивать.

Она даже не моргнула:

– Только тех, кто заслуживает смерти.

Наша воздушная прогулка по Городу продолжалась. Теперь я старался вытянуть из Шантерели все, что ей было известно о «топливе грез». Я обещал Зебре, что помогу продолжить дело ее сестры. Это означало, что надо выяснить как можно больше о наркотике и таинственном Гидеоне, который снабжал им Город Бездны. Несомненно, Шантерель употребляла «топливо», но вскоре стало очевидным: эта женщина знает о нем не больше, чем те, с кем я уже поговорил.

– Попробуем подойти с другой стороны, – сказал я. – Вы слышали что-нибудь о «топливе грез» до эпидемии?

– Нет. То есть… иногда трудно вспомнить, как было раньше. Я уверена, что «топливо грез» появилось примерно семь лет назад.

– Значит, оно каким-то образом связано с чумой?

– Не понимаю.

– Что бы ни представляло собой «топливо», оно защищает вас от чумы. Позволяет разгуливать по Мульче с имплантатами и всем прочим. Это наводит на мысль, что между одним и другим должна быть тесная связь. «Топливо» распознает споры чумы и нейтрализует их, не причиняя вреда носителю. Это не может быть случайным совпадением.

– Значит, кто-то это спланировал, – пожала плечами Шантерель.

– И этот кто-то хорошо разбирается в наномеханике, правильно рассуждаю? – Я покачал головой. – Извините, но я не верю, что среди вас нашелся бы умник, способный изобрести такой полезный механизм. Только не здесь и не сейчас.

– Вы даже не подозреваете о возможностях, которыми располагает Гидеон.

– Верно. Тогда, может быть, расскажете об этом? Вы явно неплохо осведомлены, и у меня будет какая-то отправная точка.

– А чем объясняется такой острый интерес?

– Я дал кое-кому обещание.

– Тогда придется вас разочаровать. Я ничего не знаю о Гидеоне. И не могу назвать никого, кто мог бы в этом помочь. Пожалуй, лучше поговорить с тем, кто стоит поближе к поставщику.

– И вам неизвестно, где находятся лаборатории Гидеона?

– Где-то в Городе…

– Уверены? Впервые я столкнулся с «топливом грез» в… – Стоп. Не следует рассказывать о том, как меня оживляли в хосписе «Айдлвилд». – В общем, не на Йеллоустоне.

– Не могу сказать точно, но я слышала, что его изготавливают не в Пологе.

– Значит, в Мульче?

– Полагаю, да. – Ее вертикальные зрачки превратились в узкие щелки. – Кстати, кто вы такой?

– Это слишком долго объяснять, – уклончиво ответил я. – Хотя, думаю, вы уже почти догадались.

Она кивнула в сторону пульта управления:

– Мы не можем кружить здесь вечно.

– Тогда отвезите меня в Полог, поближе к Эшер-Хайтсу.

– Куда именно?

Я показал Шантерели адрес, полученный от Доминики, – даже не представляя себе, конкретное это здание или район Города, и надеясь, что мое невежество не слишком бросается в глаза.

– Не уверена, что мне знакомо это место.

– Ну так попробуйте вспомнить, Шантерель. И вообще, в этой штуковине должна быть карта. Почему бы не поискать ее?

Она неохотно повиновалась. Понятно, я не был уверен, что карта Полога вообще существует. Но если так, то она должна быть загружена в память фуникулера.

– Кажется, припоминаю, – пробормотала Шантерель. То, что появилось на дисплее пульта управления, напоминало увеличенное изображение синапсов в глубоких слоях головного мозга и было украшено броскими подписями на каназиане. – Но я плохо знаю этот район. Чума приняла там странные формы. Совсем не такие, как в остальном Пологе, и некоторым из нас это не нравится.

– Это не важно. Просто отвезите меня туда.

Следующие полчаса фуникулер пробирался в паутине тросов, огибая Бездну по длинной волнистой дуге. С высоты Бездна казалась круглым черным пятном среди светящихся зарослей Полога. Огни строений на ее периферии напоминали фосфоресцирующие наросты-приманки вокруг пасти чудовищного глубоководного хищника. В «пасти», на километровой глубине, можно было разглядеть какие-то выступающие конструкции. Еще ниже располагалась могучая городская система снабжения, которая всасывала воздух, энергию и влагу, – но ее элементы были уже не видны. Даже по ночам Бездна извергала из себя темный туман испарений.

– Вот он, – произнесла