— Что мы называем ризницей? Место, где мы все облачаемся, даже Его Высокопреосвященство, иногда. — В открытую дверь донесся голос энергичного молодого авгура, который ходил за Хряком и Гончей. — Сейчас Его Высокопреосвященства там нет, во всяком случае, я так не думаю. Но патера Рог есть.

Он вздохнул, промокнул кровавые пятна, забрызгавшие его сутану, и сказал себе, что это, по крайней мере, лучше, чем «Шелк».

Медный наконечник длинного меча Хряка постучал по каменному полу и бокам дверного проема.

— Муж прийти, — без надобности объявил Орев.

— Входи, Хряк. Большинство из нас уже закончили чиститься. Я и сам почти закончил.

Хряк так и сделал, вынужденный лишь слегка пригнуться, чтобы пролезть в дверной проем, и из-за этого вид у него был довольный.

Энергичный молодой авгур последовал за ним:

— Мне очень жаль, патера, но я не смог привести другого джентльмена. Он должен был уйти. Какой-то человек заговорил с ним, и он сказал, что должен идти.

— Чо-то х'о свечах, кореш, — пророкотал Хряк. — Пара сотен за харту, х'и Гончая полетел хак стрела.

— Он действительно показался мне купцом, — добавил энергичный молодой авгур. — Я попытался узнать его имя, но он был занят с другим джентльменом и не ответил. Если вас это беспокоит, я могу навести справки.

— Сомневаюсь, что это имеет какое-то значение. — Он вытер руки безупречно белым полотенцем, глядя, как в умывальнике сливается окровавленная вода, а потом снова вытер полотенцем вспотевшее лицо. — Он присоединится к нам сегодня вечером, я уверен. Хряк, не нужен ли тебе стул? Я сейчас принесу.

— Я сделаю это, патера, — сказал энергичный молодой авгур и принес.

— Спасиб'те, — пророкотал Хряк.

— Не хотите ли и вы сесть, патера Рог?

Он покачал головой, пытаясь своим выражением лица показать, что энергичному молодому авгуру лучше уйти.

— Это очень, очень большая честь для меня, патера. Была, я имею в виду. Я... я имею в виду вас. И Его Высокопреосвященство, естественно.

— Я уверен, что вы ее более чем заслужили. — Он указал на дверь.

Когда энергичный молодой авгур исчез, Хряк сказал:

— Х'устал, кореш? Не удивительно, ты столько сделал.

— Устал? Нет, на самом деле. Его Высокопреосвященство заставил меня трудиться, как на скотобойне, и я был больше чем наполовину болен от мысли о том, что так много ценных животных умрет. Но сейчас я совсем не чувствую усталости. Отнюдь нет. — Он достал из угла свой узловатый посох и покрутил им, хотя и знал, что Хряк не видит этого жеста. — Если бы это зависело от меня, я бы сию же минуту отправился на поиски Шелка.

— Хорош Шелк!

— Время потерянное будет временем пустым, кореш.

— Потраченное впустую время не может быть восстановлено? Ты это имеешь в виду?

— Чо-то вроде.

— Значит, достаточно близко. Но мы не можем уйти, по крайней мере пока. Там нас ждет целая толпа. Меня. Некоторые из этих авгуров рассказали мне об этом, и именно тогда я послал одного из них за тобой и Гончей. Я подумал, что раз уж нам приходится ждать, то лучше подождать вместе. — Он помолчал, улыбаясь. — Думаю, они забудут о нас примерно через полчаса. Или, по крайней мере, они подумают, что мы вышли каким-то другим путем, и продолжат заниматься своими делами. Ты смог проследить за церемонией?

— Хо, х'йа. Гончая грил мне. Кореш?..

— Да, Хряк. — Он опустил посох на пол. — Что?

— Не мое дело, кореш. Но ты вроде хак собирался спросить х'о своем дружбане Шелке? Не спросил.

— Да, ты совершенно прав. Не спросил.

Он принес второй стул для себя и сел.

— Я не спрашивал их — конгрегацию, я бы сказал, — о Шелке по одной простой причине.

— Хорош Хряк, — пробормотал Орев.

— Ты прав, — сказал ему хозяин Орева. — Хряк — хороший человек, и он знает причину так же хорошо, как и я. Как и Гончая, если уж на то пошло.

— Х'он знает? Х'он нет.

— Мне кажется, что да. Я не спрашивал конгрегацию, Хряк, потому что знал, что все в ней думают, будто я — Шелк. Как и ты сам.

Хряк ничего не ответил. Слепое лицо было повернуто вверх и влево; потянулись безмолвные секунды, и два пятнышка влаги затемнели на грязной серой тряпке, закрывавшей его пустые глазницы.

— Они оставили тебе слезы. Я рад. Но если они из-за меня...

— Люд идти, — отчетливо объявил Орев.

— В этом нет никакой необходимости. Я знаю, кто я и что должен сделать.

Очень высокий человек в безупречно белой головной повязке, смуглый и поразительно красивый, вошел в ризницу, сопровождаемый такими же людьми, менее богато одетыми:

— Патера Шелк.

Он покачал головой.

Высокий мужчина опустился на колени, одной рукой придерживая позолоченные ножны длинного, круто изогнутого меча:

— Мы пришли провозгласить тебя Раджаном Гаона, патера Шелк. Да здравствует Раджан!

— Да здравствует Раджан! — крикнули все шестеро. Их мечи вылетели из ножен чуть ли не до первого крика. Они помахали ими над головами, и один из них выстрелил из игломета в потолок. — Раджан Шелк! — Орев сбежал через открытое окно.

— Нет. — Он встал. — Я вовсе не Шелк. Я ценю ту честь, которую вы ему оказываете. Поверьте мне, это так. Но вы обращаетесь не к тому человеку.

— Х'осторожнее, кореш. Будь х'осторожнее.

— Я не верю, что они пришли причинить нам вред, Хряк. Они хотят, чтобы я поехал в их город, или мне так кажется.

Высокий человек встал и оказался на полголовы выше его:

— Чтобы быть судьей в нашем городе, Раджан. Вот почему мы пришли сюда.

Он кивнул сам себе:

— Я думал о чем-то в этом роде. Вы устроили беспорядки в «Горностае», избили портье.

— Да, Раджан. — Улыбка высокого мужчины была такой же яркой, как сапфир над его лбом. — Мы знали, что ты там был. Кто-то видел, как ты вошел. Портье ничего нам не сказал, и мы наказали его ремнями. Нашими поясами и плашмя нашими мечами. Избитый осел хорошо работает на следующий день.

— Я все понимаю. — Он сделал паузу. — И вы хотели бы, чтобы патера Шелк судил вас.

— Ты. — Высокий человек глубоко поклонился, сложив руки вместе.[154] — Ты, Раджан, и есть он.