Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь другое литературное произведение. Мало кому известное.
Один мне говорил, что до того боялся кладбища, что и днем-то его далеко обходил. Раз пришлось отводить домой девочку лет семи. Дорога самая короткая через кладбище. Она ему:
— Дяденька, кладбищем-то ближе всего, только ой! темно уж.
— А ты боишься, что ли?
— С вами-то мне нигде не страшно.
Мой приятель сразу усатым дядей стал. По кресту похлопывал, говорил:
— Да чего бояться, дурашка: он деревянный. Чего он тебе сделает? А покойники, они мертвые. Поди, и кости уж сгнили. Ничего там нет: земля да крест.
Девчонка к нему жалась, он ее все по головке гладил.
Ну, а потом? Потом снова обходил.
На девочкино доверие оперся его дух.
Большинство людей — слабые. А у слабого человека два возможных варианта действий.
Первый — стать сильным. Второй — найти опору.
Почему-то первый способ мало кто выбирает. Кстати, выбранные мною литературные произведения это подтверждают. Тот же профессор Преображенский не стал сильнее. Не стал учиться у своего ученика. Не пожелал научиться быть сильным.
И парень, проводивший домой маленькую девочку, тоже не пожелал стать сильным. Предпочёл внешнюю опору.
Давно известно, что религиозность растёт во времена сильных потрясений, социальных катаклизмов, войн и стихийных бедствий. И тут обнаруживается — большинство людей слабы. И, чтобы жить, действовать, функционировать, им нужна опора.
Религия предоставляет эту опору. Возьмём для примера христиан. Настала жизнь трудная, страшная, непонятная, непредсказуемая… Но верующий убеждён, что есть такой-то бог, который вроде как Христос, а вроде как его отец, который за данным верующим следит с небес, помогает, защищает, выручает, направляет… Ну и прочее в том же стиле.
И упомянутому верующему становится легче жить. Он компенсирует свою слабость. Получает опору, своего рода костыль.
Сильному человеку такой костыль не нужен.
Звуки стали слышны отчетливее, и Скарлетт, вскочив на ноги, окликнула Ретта. Она смутно видела, как он спрыгнул на землю с небольшой повозки, слышала, как скрипнула калитка, и он появился на дорожке. Он направился к ней, и теперь она уже хорошо видела его при свете лампы. Он был одет щегольски, словно собрался на бал: на нем был безукоризненного покроя белый полотняный костюм, серый муаровый, расшитый шелком жилет и в меру пышная гофрированная манишка. Широкополая шляпа была лихо сдвинута набекрень, за поясом виднелись два длинноствольных дуэльных пистолета с рукоятками, инкрустированными слоновой костью, нечто тяжелое — видимо, патроны — оттягивало карманы его сюртука.
В его упругой кошачьей походке было что-то первобытно-дикарское, и посадкой красивой головы он походил на вождя какого-то языческого племени. Эта страшная ночь, вогнавшая Скарлетт в панику, подействовала на него как глоток хмельного вина. В смуглом лице притаилась хорошо скрытая от глаз беспощадность, которая напугала бы Скарлетт, будь она более проницательна и умей читать в его взгляде.
В темных глазах Ретта плясали веселые искорки, словно все происходившее сильно его забавляло, словно адский грохот и зловещее зарево могли напугать только детишек.
Что тут можно сказать? То, что капитан Батлер — сильный человек? Это и так понятно.
Кто-то из верующих высказался так:
В окопах атеистов не бывает.
Даже если бы это было правдой, разве это аргумент за веру? Скорее, это аргумент против окопов. Это ж надо, довести людей страхом чуть ли не до потери человеческого достоинства, и радоваться тому, что они находят опору в каком-то боге.
Тем не менее, атеисты есть и в окопах. Можете перечитать Ремарка, например.
А есть и другие книги. И рассказы ветеранов.
У меня отец фронтовик, (1919–1989), воевал с 41 по 43. Я от него ничего про Бога не слышал. Он, конечно, коммунист был, но и от друганов его, ветеранов-собутыльников я тоже ничего про Бога не слышал. Но они не высоких званий были — старшины, сержанты, а то и вообще рядовые. Может, офицеры верующие были? А вот эти речи — "в окопах атеистов нет" я только в 90-е и услышал первый раз. А то всё больше мат да ругательства на немецком — "фарт флюфтэ", "крот сакра", "доннер вэтэр" — ну это уж само собой. Да, Сталина они уважали, но в атаку ходили с матом. Хотя…если считать — " Ура! в бога душу мать!" — это молитва…то да.
Понимаю, что многие мне возразят и будут доказывать, что я ошибаюсь. Может, они и правы. Нет в окопах атеистов, поэтому на войне погибают одни только верующие.
Так получается?
Я признаю, что некоторые атеисты под огнём действительно становятся верующими. Вот только некоторые и все — разные вещи.
И я добавлю, что некоторые верующие под огнём становятся атеистами. Этому тоже есть примеры.
В том-то и дело, что на войне или во время других потрясений быстрее проявляется сущность человека. Сильный он или слабый, есть у него потребность верить или нет.
Поэтому наивными выглядят попытки французских просветителей убедить людей в отсутствии бога. Всё упирается в потребность верить или в отсутствие такой потребности. Нет у одного человека потребности верить — и его легко убедить логическими аргументами.
А если потребность верить у другого человека есть, то ничем ты его не убедишь. Может, и бывают редкие исключения, но я сомневаюсь.
Вряд ли в обозримом будущем ситуация изменится. Поэтому следовало бы подумать о том, как жить мирно.
Беларусы здесь могут дать фору очень многим народам. Да, многие народы могут поучиться у беларусов.
Конечно, и в беларуской истории бывало всякое. Эксцессы случались, но это было редкостью. В Беларуси прошлого — Великом княжестве Литовском — достаточно мирно жили протестанты и католики, униаты и православные, иудеи и мусульмане. Жили рядом, бок о бок. Может, наши предки были отсталыми, в отличие от просвещённых стран? Куда беларусам до Франции, где массово резались и воевали католики и гугеноты? До Англии, где тоже самое проделывали пуритане и католики? До Московии и Российской империи, где люди массово сжигали себя из-за разногласий по необычайно важному вопросу — двумя пальцами креститься или всё же тремя?
Вы, читатель, решайте сами, что это. Отсталость беларусов или же разумное поведение, исключающее кровавый фанатизм.
Итак, повторяю. Атеисты и верующие могут жить мирно. Беларусы тому пример. И как бы нам сделать так, чтобы возможность стала реальностью?
Главная проблема в верующих. Вера — это эмоции, и не всегда эти эмоции держатся под контролем. Потому-то и верующим и требуется доказать другим верующим, что те верят неправильно. И заставить верить
