Каждый нерв в моем теле был натянут как струна. Кожу пощипывали мурашки. Я была уверена, что Блэйд вот-вот набросится на меня.

На парковке не было ни души. Все были на занятиях. На другой стороне улицы я заметила женщину с детской коляской. За ней трусил большой белый пудель. Нормальная жизнь.

Вот бы и моя жизнь стала нормальной.

Я забралась в машину. Руль раскалился из-за солнца, палившего через лобовое стекло. Я выехала с пятачка на парковке.

Краем глаза я заметила, что кто-то наблюдает за мной со школьного крыльца. Мистер Ловетт? Мне было все равно. Какая тут, к черту, школа? Как я могла думать о чем-либо, кроме ожившего трупа, преследующего меня по пятам?

Поездка к дому Дины слилась в калейдоскоп из огней светофора, солнечных лучей, мельтешения света и тени, проносившихся мимо домов, машин и деревьев… в суматошную пульсирующую волну цветов и движений. Я даже не поняла, что свернула на Улицу Страха, пока дорога не погрузилась во мрак под тенистой аркой старых деревьев.

Когда я добралась до тупика, где улица обрывалась и начиналась лесная опушка, впереди показался дом Дины. Машины перед ним не было.

Со двора, притаившись в тенистом бурьяне, за мной следил черный кот, неподвижный как сфинкс – только зеленые глазищи сверкали. Они напомнили мне глаза Блэйда. И опять я будто наяву увидела эти остекленевшие пустые глаза, следящие за мной, вспомнила, как он стоял на пороге класса, издавая эти мерзкие звуки, упиваясь собой. Он наслаждался, преследуя меня, доводя до безумия.

Я остановилась у тротуара и вылезла из машины, не сводя глаз с дома. Солнце отражалось в окнах на фасаде. Я ничего не могла разглядеть за ними.

Кот не двигался. Он сидел подобравшись, словно готовился защищать свою территорию. Его глаза преследовали меня на всем пути к двери в боковой части дома.

Я нажала на кнопку звонка. Изнутри не доносилось ни звука. Я немного подождала. Котяра потерял ко мне всякий интерес и лениво побрел к обгоревшим руинам особняка Фиаров.

У меня зачастило сердце. Я опять позвонила, потом постучала в дверь.

– Дина? Ты дома? Дина?

Тишина.

Утреннее солнце, уже стоявшее в зените, палило немилосердно, но не согревало меня. Холод окутывал мое тело с головы до ног, словно я погрузилась в холодную ванну.

– Дина? Где ты?

Я достала телефон. Снова набрала ее номер. Мы ведь раньше созванивались, и все работало. Может, если попробовать еще раз…

Я набрала номер и стала ждать. Пожалуйста, будь на связи. Пожалуйста, ответь.

Нет. Мне снова сообщили, что номер отключен. Вздохнув, я бросила телефон обратно в сумочку, повернулась и забарабанила в дверь кулаками. Я барабанила, пока не заболели костяшки.

– Дина! Дина! – Я уже почти обезумела. Еще немного, и я взорвусь, разлечусь на миллион кусков. – Дина!

Сбоку открылось окно – кто-то выглянул во двор. Я прищурилась от яркого солнца и узнала Дину.

– Ты дома? – сдавленно пискнула я.

– Это ты, Кэйтлин, – промолвила она. – Я ждала тебя.

Ждала меня?

Окно захлопнулось. Через несколько мгновений послышались шаги, и дверь распахнулась.

– Я звонила и стучала, – проговорила я задыхаясь. – Я тебя звала и…

Она жестом пригласила меня войти.

– Я была в дальней комнате, – сказала она. – Готовилась. Готовилась к твоему приходу.

Я протиснулась мимо нее в тесную темную прихожую. В доме странно пахло, как будто чем-то горелым.

– У тебя что-то на плите?

Дина покачала головой.

– Нет. Но я кое-что готовлю.

Не понравилось мне, как она это сказала. Я пыталась понять, что означает улыбочка, возникшая на ее черных губах, но не могла. Может, она шутит?

Ее длинные волосы были перевязаны сзади широкой пурпурной лентой, но непослушные пряди все равно выбивались, спадая на ее совиное лицо. На ней была атласная пурпурная блузка и черные джинсы.

Дина приблизилась ко мне на пару шагов. Я инстинктивно попятилась.

– Я… искала тебя в школе, – вырвалось у меня.

– Так ведь я, Кэйтлин, не хожу в твою школу.

– Не понимаю… Куда же ты тогда ходишь?

– Вообще-то, я учусь на дому. – Почему-то это вызвало у нее смешок. Презрительный смешок.

– Но твои родители?.. Ты же говорила, что они мертвы.

Она снова хохотнула:

– А я самоучка.

Я кивнула, а у самой кулаки так и чесались. Каждая мышца в моем теле была напряжена. Неужто я совсем рехнулась, раз пришла сюда?

Нет. Это от отчаяния.

Дина разглядывала меня с явно довольным видом:

– Ну и что ты тянешь? Мы с тобой не закадычные подружки, чтобы лясы точить. Знаю я, зачем ты пожаловала.

– Ладно, – сказала я. – Ты не можешь… не можешь помочь мне?

Ее улыбка исчезла.

– Могу, наверное. Я хорошо подготовилась. У меня есть все, что нам нужно.

Я покачала головой:

– Дина, ты говоришь загадками. Что ты имеешь в виду?

Она запустила руку под полу своей свободной пурпурной блузы и вытащила что-то круглое, немногим меньше крупного апельсина.

Это была рука. Сжатая в кулак.

Рука Блэйда.

Я уставилась на нее. Большой палец чуть торчал над остальными. Рука приобрела синюшный оттенок.

– К-как… она к тебе попала? – пролепетала я.

– Не бери в голову, – сказала Дина. – Это совершенно не важно. – Она подбросила руку, потом поймала. Снова подбросила и опять поймала. После чего жестом пригласила меня в коридор.

– Ну что, Кэйтлин, готова к рок-н-роллу?

Дина провела меня по длинному темному коридору в свою комнату. По дороге запах гари усиливался. Когда мы вошли, я увидела, что он исходит от десятков высоких черных свечей, расставленных повсюду.

Одиннадцать из них образовывали на полу пентаграмму. Свечи были ароматические и наполняли воздух пряным ароматом благовоний, похожим на корицу.

Попугай при виде меня защебетал и захлопал крыльями, словно хотел слететь с насеста. В аквариуме на столе плавали несколько серебристых рыбок.

Не говоря ни слова, Дина вывела меня на середину комнаты, подбрасывая и ловя руку Блэйда. Свет утреннего солнца заливал стеклянную стену, выходившую на леса Фиар-Стрит.

Дина указала на две квадратные черные подушки, лежащие на полу среди свечей.

– Садись сюда, Кэйтлин, – велела она, нарушив тишину.