Джек знал, что Келси — мастер камуфляжа, как физического, так и морального. Ей приходилось маскироваться всю жизнь. Он наклонил голову, удерживаясь, чтобы не застонать от собственной слепоты. Сколько раз она увиливала от объяснений, всеми силами защищая свою гордость. Келси боялась довериться, потому что боялась быть отвергнутой.

Эта мысль заставила Джека напрячься. Возможно ли, что ее равнодушие — тоже ложь? Она сказала, что он ей безразличен. Неужели в качестве самозащиты решила отказаться от него прежде, чем он ее бросит?

Джек нахмурился, борясь с сомнениями. Глубокая взаимная обида ослепила их. Однако в том, что говорила Келси, была доля истины. Может, именно эгоизм мешал ему бросить якорь? Мысль о том, чтобы обзавестись постоянным жильем, и сейчас не привлекала его. Но речь шла не о квадратных метрах, а о сердечной привязанности.

Келси стала его домом, надежной основой, которой ему не хватало.

Он говорил, что может многое дать ребенку, но ему есть и что предложить Келси: верность, любовь, свою жизнь. И это только начало. Ему хотелось, чтобы они гордились им. Победы приносят удовлетворение, только если делишь их с любимыми. Он готов оказать им такую же поддержку в мечтах и надеждах, уберечь от разочарований. Одно Джек знал точно — они с Келси нужны друг другу.

Его охватила паника, он задыхался в закрытом пространстве самолета. Сердце частило, ладони вспотели. Джек неловко заерзал, подвернув травмированное колено. Дама рядом снова скривилась. Жаль, что на внутренних рейсах нет первого класса. Крупный мужчина никак не мог устроиться в узком кресле.

Может, лучше выйти из самолета? Ему явно нездоровилось. Но в этот момент загорелось световое табло над головой, прозвенел звонок. Джек послушно пристегнул ремень безопасности. Слишком поздно.

Келси задержалась на работе. Ей не хотелось идти в пустой дом, но нельзя же торчать в офисе до темноты! Летнее солнце еще грело, однако Келси дрожала от холода и одиночества. Она нащупала в кармане мобильник и подумала, что ей необходимо с кем-то поговорить. Единственным человеком, который мог бы ее понять, была мать.

Глупо, что она до сих пор ничего не рассказала матери. Келси нечего стыдиться. Она любила отца ребенка, с нетерпением ждала малыша. Конечно, ситуация была непростой, но известно, что мир далек от совершенства. Все как-нибудь да устроится. Она гордилась Джеком и готовилась разделить с ним родительские обязанности, когда он вернется. Да, ей пришлось отпустить его во имя любви. Потому что он заслуживал, чтобы его любили.

Келси набрала номер. Они с мамой поплакали и посмеялись вместе, говорили, пока Келси не дошла до дома. Молодая женщина почувствовала облегчение. В ее душе попеременно сменялись эмоциональный подъем и отчаяние. Мама предложила встретиться, и она с радостью согласилась.

Возле особняка Келси бросила телефон в карман и замедлила шаги, заметив движение за оградой. Может, кто-то из строителей задержался, чтобы закончить уборку? В ожидании ее возвращения калитка была распахнута настежь.

Высокий, стройный мужчина подметал крыльцо… Джек!

На мгновение сердце сжалось от радости, но она сменилась разочарованием.

— Эллис проболталась. — У Келси не было сомнений, что Джек вернулся не по собственному желанию. — Ты должен уехать.

Она торопилась отправить его прочь до того, как сила воли откажет и она бросится в его объятия. У Джека другая судьба. Келси слишком любила его, чтобы отнять у него свободу.

Он аккуратно прислонил метлу к стене:

— Не уеду.

— Ты любишь горы. Это твоя жизнь.

— Жизнь меняется, — пожал он плечами. — Так же, как приоритеты.

Черт возьми. Не хватало только, чтобы страх за нее сломал его карьеру.

— Но…

— На тебя не угодишь, не правда ли?! — вдруг взорвался он. — Думал, ты будешь рада меня видеть. Что бы я ни делал, на какие компромиссы ни шел, ты все равно недовольна. — Джек шагнул к ней, кипя от возмущения. — Что еще мне сделать, чтобы ты наконец приняла меня?

В отчаянии она прижала руки к груди:

— Я не хочу, чтобы ты поступал против воли.

— Но такой, как есть, я не нужен тебе. У меня нет выбора, Келси. Я готов на все, чтобы остаться с тобой.

— Послушай, Джек. Со мной все в порядке, — сказала Келси, понимая, что его горячность вызвана беспокойством. — С малышом тоже. Не знаю, что наговорила тебе Эллис, но…

— Я не говорил с ней, — резко оборвал он. — Она подождет.

Келси нахмурилась:

— Это касалось ребенка…

— Ты по-прежнему не доверяешь мне?! — зарычал Джек. — Как заставить тебя поверить? Речь не о ребенке, а о тебе. И обо мне. О том, что я не могу без тебя.

— Что? Но мне…

— Келси, больше всего на свете мне хочется быть рядом с тобой. Поэтому не уеду. — Он схватил ее за плечи. — Я не могу взять тебя с собой, пока ты беременна. Слишком опасно. Моя мать умерла, рожая меня, потому что в горах не было медиков, чтобы остановить кровотечение. Мне необходимо знать, что ты в городе, рядом с клиникой, в безопасности. Можешь считать это паникой, но я не повезу тебя туда, где ты не сможешь получить должный уход и экстренную помощь. Понятно?

— Да, — кивнула она, дрожа от волнения. — Это мне понятно.

— Тогда пойми и другое, только быстрее, иначе я сойду с ума.

— О чем ты?

— Я люблю тебя, люблю, люблю. — Джек обнял ее и прижал к себе.

Слезы застилали ее глаза, и Келси задыхалась от счастья, прижимаясь лицом к плечу любимого мужчины.

— Джек? — Она вцепилась в его рубашку, боясь поверить в чудо.

Он бережно взял ее за руки и заговорил чуть спокойнее:

— Мы останемся здесь до рождения ребенка. Потом я начну подготовку к сезону в «Карири». Вы с младенцем будете жить в отеле курорта. Согласна?

— Ох…

Его губы завладели ее губами, не давая продолжить. Джек целовал ее мокрое лицо, потому что Келси уже не сдерживала слез радости. Ведь Джек был здесь, рядом и не отпускал ее.

— Ты так много значишь для меня, что даже страшно.

Келси все еще не верила до конца.

— Я или наш ребенок?

— Келси, я вернулся к тебе. Еще до того, как узнал о ребенке, для меня существовала только ты. Ты заполнила мое сердце в ту минуту, когда мы впервые встретились, но я понял это только сейчас. Я приехал из Канады не потому, что меня беспокоило колено, я хотел снова увидеть тебя. Ты и наш ребенок, вы оба нужны мне.

— Но как же твоя жизнь? Ты не должен ломать ее из-за нас, — лепетала она сквозь слезы.

— Ты моя добрая девочка. Не обольщайся, что я перестал думать о себе. Возвращение к тебе — самый эгоистичный поступок в моей жизни, — горячо и взволнованно говорил Джек. — Ты такая сильная и смелая, Келси. Сильнее меня. А еще трудолюбивая, талантливая, смешная. Меня все в тебе восхищает, счастье мое.