135. – Я хочу, о Прилежание, чтоб ты получило это славное пространство на небе, ибо ты питаешь трудом доблестные души. Восходи, переходи и проходи за один дух, если то возможно, чрез всякие скалы и крутизны гор. Так воспламеняй свои чувства, чтоб сопротивляться и побеждать не только самого себя, но не замечать ни трудностей, ни усталости: ибо так же и труд не должен быть труден сам по себе, как тяжесть не тяжела сама для себя. Поэтому да не будешь настоящим трудом, пока настолько не победишь себя, чтобы уже не считать себя за то, что ты есть – за труд: ибо везде, где ты ощущаешь себя, ты не сможешь стать выше себя. Но если тебя самого пока не укротили и не подавили, укрощай по крайней мере сам себя.

Высшее совершенство – не чувствовать ни скорби, ни труда, перенося и скорбь, и труд. Ты должно побеждать себя с тем чувством наслаждения, которое не чувствует наслаждения; с тем наслаждением, повторяю, которое, если б по своей природе было добрым, не презиралось бы многими как начало болезней, бедности и проклятия. Но ты, Труд, будь высоким наслаждением, а не трудом для себя самого; стань, говорю я, такой вещью, которая без доблестных деяний и жертв сама по себе не наслаждение, но невыносимый труд.

Смелей же, если ты – добродетель, не занимайся низкими делами, безделицами и пустяками. Если ты хочешь быть там, где самый высокий полюс Истины будет как раз над тобою, пройди Апеннины, взберись на Альпы, переплыви скалистый Океан, взойди на эти суровые Рифеи [88] , переберись чрез бесплодный и льдистый Кавказ, проникни на непроходимые крутизны, и очутишься под тем счастливым кругом, где – постоянный свет, где не бывает никогда ни сумерек, ни холода, но где царит вечное тепло, где вечно – заря и день. Иди же, богиня, Рвение или Труд, и хочу, – сказал Юпитер, – чтоб трудность бежала впереди тебя, а ты гнала ее. Изгоняй Неудачу, возьми Фортуну за волосы, ускоряй, если тебе это покажется нужным, бег ее колеса и всунь гвоздь, чтоб оно не вертелось, если так будет лучше для тебя.

Хочу, чтоб тебе сопутствовали Здоровье, Крепость, Безопасность. Щитом да будет у тебя Прилежание, а знаменосцем – Упражнение. Пусть за тобой следует Приобретение со своими доспехами, кои суть блага тела, блага души и, если угодно, блага Фортуны. И желаю тебе любить те блага, что сама приобретешь, больше тех, что ты получишь от других, как мать любит больше тех сыновей, которых признает своими. Не желаю, чтоб ты разделялась, ибо, если разделишься на части, занявшись и умственными делами, и делами телесными, станешь никуда не годной и в той, и в другой области; а если будешь предаваться больше одному, чем другому, меньше успеешь; если вся отдашься чувственным вещам, ничего не сделаешь в делах ума, и обратно. Я прикажу Случаю, и ты, когда тебе понадобится, громким голосом, или знаком, или молчанием зови его; и он тебя или заговорит, или зачарует только, или придаст больше бодрости и силы. Накажу Удобству и Неудобству – пусть извещают, когда тебе можно нагружать, когда убирать в склады, когда надо пускаться в плавание. Хочу, дабы Прилежание отнимало у тебя всякую помеху, дабы Бдительность несла у тебя сторожевую службу, повсюду осматриваясь, как бы с тобой не случилась какая неожиданность; чтобы Нужда отвлекала тебя от Рвения и Бдительности из-за пустяков; а если ты ее не послушаешься, то на ее место, наконец, являлось бы Раскаяние и заставляло бы тебя испытать, что трудолюбивее – трясти пустыми руками, нежели с полными руками таскать камни. Беги на ногах Прилежания сколь возможно быстрее и поспешай, чтоб не застигла тебя стихийная Сила, не отняла у тебя свободное время или не предоставила силу и оружие Трудности.

Тут Рвение, поблагодарив Юпитера и прочих, стало сбираться в путь и молвило так:

136. – Вот я, Труд, направляю свои стопы, опоясываюсь, освобождаю руки. Прочь от меня, всякое безобразие, всякое безделье, неряшливость, ленивая праздность! В сторону всякое замедление! Ты, Деятельность моя, представь пред очами разумения свою выгоду, свою цель. Сделай спасительными бесчисленные клеветы, плоды злобы и зависти чуждых тебе, обрати во спасение этот твой разумный страх, что прогнал тебя с твоей родины, отчудил тебя от друзей, отдалил от родины и изгнал в малолюбезные для тебя страны! Сделай, моя Деятельность, вместе со мною славными эту ссылку и труды, вознеси их выше отдыха, выше этого родимого спокойствия, удобства и мира. Смелей, Прилежание, что делаешь? Зачем мы так много бездельничаем и спим живые, если так долго, долго придется нам бездействовать и спать в смерти? Ибо если даже и ждем иной жизни, иного существования, то все же та – наша жизнь – не будет такой, какою мы живем сейчас: ибо эта жизнь проходит навеки без всякой надежды на возвращение… Ты, Надежда, что делаешь, почему ты меня не торопишь, почему не возбуждаешь? Смелее! Заставь меня ждать от трудных дел спасительного исхода, если только я не поспешу прежде времени и не отстану не вовремя; и не заставляй меня обещать вещь, которая бы жила, но такую, что хорошо бы жила! Ты, Усердие, помогай мне всегда, дабы не посягал я на дела, недостойные доброго духа, и не простирал руки к занятию, которое влечет за собою еще большее. Любовь к славе, представь моим очам, как скверно, какая постыдная вещь – увлекаться обеспечением при входе и в начале дела. Проницательность, сделай так, чтобы мне не пришлось бежать от неопределенных и сомнительных дел, поворачивая спину, но да отстранюсь я от них тихо-тихо, подобру-поздорову. Ты же сама, чтоб меня не разыскали враги и не обрушили на меня ярость свою, следуя за мной, заметай мои шаги. Веди меня путями, далекими от обители Фортуны, ибо у нее нет длинных рук, и она может заниматься только теми, кто около нее, и действовать только на тех, кто внутри ее урны. Сделай так, чтобы я брался за то, что мне по силам, и в своих занятиях был скорее осторожным, чем сильным, если уж нельзя мне быть одинаково и сильным, и осторожным. Сделай мой труд и явным, и тайным: явным, чтобы не всякий его искал и разыскивал; скрытым, чтобы не все, но очень немногие находили его. Ибо тебе хорошо известно, что скрытого ищут, а запертое привлекает воров. Более того, явное слывет пошлым, и ковчежец открытый не ищут усердно, мало придавая цены тому, что не хоронят со всем тщанием под стражей. Когда меня стеснит, оскорбит и задержит трудность, ты, Воодушевление, не премини голосом своего живого увлечения повторять мне почаще на ухо:

«Tu ne cede malis, sed contra audentior ito!» – «Не сдавайся бедам, но смелее иди им напротив!» [89] Ты, Рассудительность, разъясни мне, когда следует развязаться или прекратить никуда не годное занятие и как употребить свои силы не на приобретение золота и каких-либо способностей пошлых и тупых умов, но таких сокровищ, которые всего менее разъедает и рассеивает время и которые вечно будут славны и почитаемы, дабы не сказали о нас, как о тех: «Meditantur sua sterema scarabaei» – «Стараются над навозом своим скарабеи»! Ты, Терпение, утверди, обуздай и управь для меня свой любимый Досуг, кому Праздность не приходится сестрой, но кто брат Выносливости. Отклони от меня беспокойство и склони к нелюбопытствующему Рвению. Иной раз отврати от бега, когда мне захочется побежать туда, где есть стремнинные, позорные и смертельные помехи. Иной раз не понуждай меня поднимать якорь и спускать корму с берега, когда мне предстоит подвергнуться невыносимым вихрям бурного моря. Дай мне тем временем Досуг сродниться с Рассудительностью, которая поможет мне наблюсти, прежде всего, себя самого, во-вторых, дело, предстоящее мне, в-третьих, цель и причину, в-четвертых, обстоятельства, в-пятых, время, в-шестых, место, в-седьмых, товарищей. Дай мне Досуг, с которым я мог бы сделать вещи более прекрасные, добрые и превосходные, нежели я оставляю, ибо в доме Досуга восседает Совет, и там лучше, чем где-либо, беседовать о блаженной жизни. Оттуда лучше предусмотреть случайности, оттуда можно выйти на дело с большей энергией и силой, ибо нельзя бежать очень быстро, не отдохнув предварительно вдосталь.