Один подошел сзади, мужчина блокировал его ногой. Другой замахнулся битой – он одним ударом кулака в шею заставил того скрутиться в позу эмбриона.

Я чувствовала, как сердце мое бешено скачет внутри. И дело было вовсе уже не в страхе. Нет… За этого мужчину вообще не стоило переживать, как выяснилось. Переживать надо исключительно за тех, кто перейдет ему дорогу. Меня обуревали другие эмоции... Совершенно безумные и не свойственные. Я хотела его. Так сильно, что самой стало страшно. Будто смотрела на сочный стейк через стеклянную стену ресторана.

Пока я любовалась Дмитрием Петровичем, пытаясь отогнать внезапное наваждение, куда-то все парни делись. То ли дело было в том, что никто не захотел получать по второму разу, то ли вбежавшие на парковку охранники клуба сделали свое дело. Кто знает.

— Как ты, малыш? — спросил он одними губами, и я задрожала от его косой, успокаивающей улыбки. Его карие глаза горели в тот момент от адреналина, а кулаки по-прежнему были напряжены. Между ног все сжалось почти до боли, а во рту пересохло. Мужчина словно уловив возбуждение, возникшее в воздухе и в глубинах его глаз заплясало что-то порочное, многообещающее. — Знаешь, пчелка…

Он сделал шаг ко мне, многозначительно приподнимая бровь, а затем замер. Армен возник из неоткуда. В кустах что ли прятался, придурок? Как крыса исподтишка. Только спустя секунду, увидев на бедре мужчины порез, я поняла, что тот с размаху полоснул его по бедру, разрезав и пиджак и рубашку.

— Блядь, — прошипел мужчина, проведя пальцем по покрасневшей ткани. — Это Армани, уебок!

Это было бы смешно, не будь так грустно. Дмитрий Петрович вырубил парня один ударом по его крысиной морде, но факт остался фактом – он был ранен. А я едва не потеряла сознание в тот момент, потому как не понимала насколько все плохо.

Я помню, как захлебываясь слезами барабанила кулаками по стеклу, просила мужчину разблокировать дверь. Пространство вокруг стало двумерным, пульсировало. Видимо, от адреналина события происходили слишком быстро. Как в тумане. Будто и вовсе не со мной.

— Открой же ее наконец! — прокричала я, мир вокруг растворялся. Я вообще слабо что-то воспринимала. Только порез и алое пятно, которое становилось все больше и больше.

Кажется, Дмитрий Петрович что-то говорил, но я не слышала звука его голоса. Сердце билось громче, кровь слишком шумно циркулировала, пульс отдавал битами в самый мозг. Но зато я заметила, как он зарылся в кармане брюк и достав наконец гребанные ключи, распахнул чертову дверцу.

— М-а-ш-а, — я буквально выпала из авто, с трудом удерживая равновесие за дверцу. Мои руки тряслись, когда я оказалась рядом, внимательно осматривая порез. — Ты меня слышишь? Ничего страшного не произошло.

Кровь не останавливалась, ее было все больше и больше. У меня началась самая настоящая паника, но все равно сообразила оторвать лоскут с подола платья и обвязать им талию мужчины.

— А вот теперь страшно! — возмутился он. — Ты же почти голая! Нет, нормально? Тут мужиков полный двор!

— Это все из-за меня… Все из-за меня… — шептала я себе под нос, даже не осознавая этого. — Боже, я ведь даже не сообразила вызвать полицию! Что за дура?

Он с немалым усилием поднял меня лицо вверх, заставляя встретиться взглядом. Я бы хотела знать, о чем думает Дмитрий Петрович в тот момент: осуждает, презирает, ненавидит? Но он плыл, как при катаракте. С трудом даже силуэт улавливался.

— Золотце, а ну-ка успокойся, а? — мягко прошептал он, каким-то волшебством собрав в русских буквах всю заботу и нежность целого мира. Странно, но от этого мне стало еще хуже. И тогда Дмитрий Петрович прижат меня к себе, укутывая в свои объятия. Я боялась касаться его, чтобы не сделать больно, но позволила себе зарыться носом в шею. И только потом поняла, что была ведь накрашена. Причем очень ярко.

— Я испортила твое Армани, — простонала.

— Тебе можно, — пообещал он, и я почувствовала массивную ладонь на своем затылке, а губы на лбу. — Испугалась, да? — он бархатно усмехнулся. — Пчелка, я в девяностые рос, и начинал с самого низа... К тому же, чемпион по боксу областной в свое время. Уж поверь, за свою девушку постоять могу. Было бы из-за чего переживать. Пфф!

— У тебя кровь, — прошептала я, едва ощутимо накрыв его бок ладонью. Просто чтобы проверить, не пропиталась ли временная повязка. Но мужчина вздрогнул, и я испуганно попыталась отшатнуться. Он не дал, лишь крепче к себе прижал. — Черт! Сильно больно? Да?.. Знаешь, твоя девушка самая настоящая идиотка. По статусу не положено. Нафиг тебе такое «добро» нужно.

— Во-первых, просто царапина. Ерунда! — прыснул мужчина. Хотя явно ведь геройствовал. Ну, не могло быть ему не больно. Просто не могло! Он ведь не Терминатор! — Во-вторых, ты у меня самая лучшая, Машунь. Минимум – украдут. Так что такое сокровище раскрывать не собираюсь. Себе дороже.

От услышанного по моему телу волнами прокатились мурашки, а сердце куда-то упало в самые пятки. Никто и никогда не говорил мне ничего подобного и почему-то мечтательный мозг воспринял откровение мужчины, почти как признание в любви. Может так и было? Говорил ли он еще кому-то такие нежности?

— И ты ни в чем не виновата, понятно? Выкинь это из своей миленькой головки сейчас же. — в чем-то даже строго качнул головой Дмитрий Петрович, пока я безуспешно пыталась прийти в себя и сбросить идиотскую улыбку. Которая, к слову, на фоне рыданий выглядела явно пугающе! — Ты же не можешь отвечать за действия всяких долбо… идиотов, да? Что уж поделать, раз ты родилась с таким недостатком – красивая? Будем как-то бороться. Другие несчастные живут, и мы справимся. Так ладно красивая, так еще и стройная. В довесок еще и умная. Как говорится, в семье не без урода. Придется мне этот крест нести, эх.

— Я уже не жалею тебя, знаешь? — соврала я угрожающим тоном. — И подумываю догнать Армена и вспороть тебе соседний бочек. Гладишь, с кровушкой еще пару бесиков твой внутренний мирок покинут.

— Охренеть! Ты еще и имя его знаешь? — прорычал мужчина, а я поняла, как оговорилась. Конкретно так! А мужчина так елейно-хитро протянул: — Знаешь, Машунь. Как ты к мусульманству относишься? Мне кажется, черный тебе к лицу. Я тебе самую красивую паранджу буду покупать. Вот честно-честно!

— А ты как к феминистскому богословию относишься, а? — мой спайдермен воздухом подавился. А может просто беззвучно рассмеялся? Хотя я лично ничего смешного не видела! — Да-да, такое тоже есть! Прикинь? Если на этом теле и будет черный платок, то только поверх купальника на пляже!

Дмитрий Петрович собирался что-то сказать, но я привстала на носочки и накрыла его губы своими. В тот момент это казалось чем-то физически необходимым, как кислород. Ощутить его плоть и кровь. Успокоиться самой и придать ему сил.

— Мне нравится, что ты перешла на «ты». Так и должно было быть, малыш. — прорычал он мне в лицо, скользя своими губами по моим. Нежно и неторопливо, будто мира вокруг не существовало. А я вдруг ощутила, что этот момент я буду вспоминать всю оставшуюся жить. И плевать, что охранники пытались до нас докричаться. Мы были в куполе искрящихся чувств. — Еще бы по имени называла… Как думаешь, осилишь, пчелка? Или мне еще раз с кем-то подраться. Так я готов! Как тебе этот? Пойдет для разогрева?