21 июля 1949 года министр госбезопасности Абакумов отправил рапорт генерала Родионова Сталину, и тот дал санкцию на арест Кубаткина и Капустина. С них началось уничтожение ленинградских кадров. В постановлении на арест Кубаткина было написано: «Работая на руководящих должностях в Ленинграде, поддерживал преступную связь с группой лиц, враждебно настроенных против партии и правительства».

Дело Кубаткина рассмотрело Особое совещание при МГБ, и за «преступное бездействие» ему дали двадцать лет. Но почти сразу против него начали новое дело – его пристегнули к основной ленинградской группе, но судили отдельно.

27 октября 1950 года военная коллегия Верховного суда приговорила Кубаткина к расстрелу, и в тот же день его предали смерти. Осудили его вдову (она получила пятнадцать лет исправительно-трудовых лагерей) и семнадцатилетнего сына-студента (ему дали десять лет), восьмидесятилетнюю мать и сестру, потерявшую мужа на фронте, выслали из Донбасса как социально опасных…

Реабилитировали Кубаткина в мае 1954 года, семье разрешили вернуться в родные места.

Вместо Кубаткина 7 сентября 1946 года разведку возглавил генерал-лейтенант Павел Федотов. За день до этого его утвердили заместителем министра госбезопасности.

Павел Васильевич Федотов родился в Петербурге в декабре 1901 года в семье кондуктора конки. Он окончил трехклассное начальное училище, потом четыреклассное училище имени Д. И. Менделеева, работал раскладчиком-упаковщиком газет в экспедии Главпочтамта. В феврале 1919 года его призвали в армию. Он служил политруком роты 1‑го Революционного дисциплинарного полка. После расформирования полка Федотова оставили в особом отделе 8‑й армии цензором-контролером.

В январе 1921 года его взяли в ВЧК. Он работал сотрудником Грозненской окружной ЧК, потом в Чеченской областной ЧК, с 1927 года – в полномочном представительстве ОГПУ по Северному Кавказу (оно располагалось в Ростове-на‑Дону). Павел Васильевич служил в секретно-политическом отделе, который занимался борьбой с политической оппозицией, а в реальности плодил липовые дела по обвинениям в троцкизме, вредительстве и антисоветских заговорах.

На Северном Кавказе Павел Федотов трудился под руководством крупного чекиста Ефима Григорьевича Евдокимова. Он придумал печально знаменитое «шахтинское дело» («вредительская организация буржуазных специалистов в Шахтинском районе Донбасса»), о котором страна узнала, прочитав 12 марта 1928 года газету «Известия»:

«На Северном Кавказе, в Шахтинском районе Донбасса, органами ОГПУ при прямом содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности этого района…

Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольной промышленности методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижении качества продукции, повышении себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудников, заводов».

В реальность обвинений верили почти все за малым исключением. В октябре 1928 года умер известный ученый-металлург, член-корреспондент Академии наук Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, у которого когда-то работал молодой Артузов.

Предсмертное письмо Грум-Гржимайло было опубликовано в эмигрантской печати:

«Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте… Им нужен был козел отпущения, и они нашли его в куклах шахтинского процесса».

Дело, придуманное северокавказскими чекистами, должно было показать стране, что повсюду действуют вредители, они-то и не дают восстановить промышленность и вообще наладить жизнь. А вредители – бывшие капиталисты, дворяне, белые офицеры, старые специалисты. Некоторые из них – прямые агенты империалистических разведок, которые готовят военную интервенцию…

Ефима Евдокимова в благодарность за успешную работу перевели в центральный аппарат начальником секретно-оперативного управления и членом коллегии ОГПУ. В 1934 году Сталин сделал его первым секретарем Северо-Кавказского крайкома партии, ввел в состав ЦК, а в 1938 году приказал арестовать. В феврале 1940 года Евдокимова расстреляли.

Судьба Петра Федотова сложилась удачнее.

В июне 1937 года отличившегося молодого чекиста перевели в Москву. Ему присвоили спецзвание капитана госбезопасности и в конце года сделали начальником 7‑го отделения в 4‑м (секретно-политическом) отделе ГУГБ НКВД.

Павел Васильевич быстро поднимался в должности, в июле 1938 года стал заместителем начальника отдела, а в сентябре 1939‑го переселился в кабинет начальника СПО, то есть политической полиции.

В 1940 году Федотову присвоили звание комиссара госбезопасности 3‑го ранга и перевели начальником 3‑го (контрразведывательного) отдела. В феврале 1941 года после расчленения НКВД на два наркомата он возглавил второе (контрразведывательное) управление в НКГБ. Он сохранил эту должность и после объединения НКВД и НКГБ в единый наркомат.

На посту начальника контрразведки страны Павел Федотов развернулся.

«Вспоминаю одно тяжелое дело, которым немало пришлось заниматься в то время в крайкоме партии, – вспоминал первый секретарь Хабаровского крайкома Алексей Клементьевич Чёрный. – Один житель Хабаровска настойчиво добивался доверительной встречи с первым секретарем крайкома партии. При беседе выяснилось, что, завербованный работниками НКВД, он заброшен на сопредельную территорию, где его задержали японцы. Под пытками он дал согласие работать двойником. Когда японцы возвратили его на советскую территорию, он был задержал сотрудниками органов, изобличен как предатель и осужден на длительный срок.

Отбыв срок и вернувшись в Хабаровск, он случайно увидел того самого белогвардейца, который его избивал и допрашивал на маньчжурской заставе. Увидев японского шпиона на улицах Хабаровска, он решил сообщить об этом крайкому партии».

В крайкоме создали комиссию. Ее доклад поразил даже опытных руководителей партийного аппарата.

«В 1941–1949 годах, – пишет Алексей Чёрный, – в краевом управлении госбезопасности по инициативе начальника второго главного управления П. В. Федотова утвердились провокационные методы агентурно-оперативной работы. В пятидесяти километрах от Хабаровска, близ границы с Маньчжурией, на советской территории был создан ЛЗ, то есть ложный закордон. Он состоял из советской погранзаставы, так называемых маньчжурского пограничного поста и уездной японской миссии. Советских граждан работники УНКВД-УМГБ провокационным путем вербовали – якобы для посылки за границу с заданием от органов. Затем инсценировали их переход через границу в Маньчжурию.

В действительности они попадали не за границу, а в так называемую уездную японскую военную миссию. Здесь сотрудники НКВД, переодетые в японскую военную форму, под видом белогвардейцев-эмигрантов учиняли допросы с применением мер физического воздействия, добиваясь согласия работать на японскую разведку. После этого их возвращали в район советской погранзаставы, где они арестовывались и отправлялись в хабаровскую тюрьму.