Казанова замер. Что они творят?! Что они оба творят?! Два упертых характера, амбиции, самолюбие. Игра в перетягивание канатов — кто кого, чей характер сильнее.

Да к черту самолюбие! Он может потерять эту женщину из-за своего дурацкого поступка!

Обернув Ларису одеялом, Игорь подхватил ее на руки и быстро внес в комнату, ногой закрыл дверь, вихрем пронесся в спальню и бережно положил на кровать. Дотронувшись до ее тела, ужаснулся. Что он наделал, дурак?! Она же вся ледяная. Казанова стал быстро растирать ее руки и ноги, целуя и укрывая одеялом, потом вскочил, принес из бара бутылку водки и, расплескивая, стал растирать ей грудь, живот, руки, ноги. Господи, какой же дурак, он убьет ее, она заболеет, у нее наверняка будет воспаление легких...

Лара даже не шевельнулась, хотя уже согрелась и кожа стала теплой. Казанова и целовал ее, и гладил, и отваживался на более интимные ласки — никакого отклика.

— Милая моя, прости меня, я люблю тебя, я так испугался, я не хочу, чтобы ты заболела, ну, пожалуйста, скажи хоть слово, — бормотал он в исступлении, стоя на коленях рядом с кроватью.

Она лежала так же недвижимо, отвернувшись от него, ее лица он не видел.

Игорь быстро обошел кровать, лег с другой стороны и обомлел. Глаза Ларисы были открыты, по щекам медленно бежали слезинки. Ни губы не дрожали, ни веки. Застывшее лицо и эти медленные слезинки... Ни оха, ни стона, ни всхлипа, как обычно бывает, когда плачет женщина.

“Что же я наделал?! Из-за своего дурацкого упрямства потерял единственную на свете женщину, которая сделала меня счастливым... Я ведь ее унизил, поэтому Ларочка плачет. Этого она мне никогда не простит”.

Но Игорь Северин не привык сдаваться даже в почти безнадежных ситуациях и всегда боролся до последнего шанса. В этом они стоили друг друга.

Придвинувшись ближе, он просунул руки под одеяло и притянул Ларису к себе.

— Малышка моя любимая, прости меня, дурака. Прости, — умолял Игорь, целуя ее соленые веки и щеки. — Ну хочешь, на колени встану?

— Не надо, — услышал он ее глухой голос. — Мужчина должен стоять перед женщиной на коленях только в трех случаях — либо с букетом цветов, либо просить ее руки и сердца, либо с гитарой и петь ей серенады.

Спрыгнув с кровати, Казанова выхватил из вазы букет кремовых роз и упал на колени, склонив голову.

— Я прошу вашей руки, принцесса. А серенаду я сейчас спою, хоть петь не умею, и у меня нет гитары.

Лара наконец слабо улыбнулась:

— Пусть вместо тебя споет Бутусов.

Игорь метнулся к музыкальному центру, лихорадочно отыскивая диск. Так, что же ей поставить? Если их любимую песню, Лариса опять будет плакать. Нет, надо что-то другое. “Казанову”! Он врубил звук на полную катушку, и динамики взорвались голосом Славы Бутусова:

Казанова, Казанова —

Зови меня так.

Мне нравится слово...

Казанова, Казанова...

Он на цыпочках приблизился к кровати. Лариса уже улыбалась, протягивая к нему руки:

— Я твоя женщина, а ты мой мужчина.

Игорь рухнул на кровать, сдергивая одеяло.

Это его Женщина, это его Женщина, это его Женщина!!!

А он ее Мужчина.

Через полчаса Казанова понес ее в ванную. Включил воду, сыпанул горсть ароматической соли и бережно опустил в воду свою драгоценную ношу. Кристаллики расплывались в воде голубоватыми пятнышками, струи воды чуть вспенивали воду, и тело Ларисы покрывалось мелкими пузырьками. Казалось, что оно тоже чуть колышется.

Она лежала, откинув голову на бортик ванны и полузакрыв глаза. Ее длинные волосы развевались в воде. Русалка... Русалочьи изумрудно-зеленые глаза, загадочный взгляд, длинные русалочьи волосы, изумительно белого цвета почти прозрачная кожа...

Эта женщина...

Когда-то давно Игорь читал рассказ Андрея Битова, который так и назывался “Эта женщина”. Во времена его студенчества все упивались Битовым. Казанова не был любителем чтива, у него было другое хобби — бабы. Сегодня одна, завтра другая, послезавтра три сразу, послепослезавтра три, но по очереди. Но тот рассказ Битова в журнале “Юность” он читал, потому что о нем гудел весь их курс.

Сейчас в памяти осталось лишь название и очень смутное воспоминание о его содержании. Что-то о чувствах мужчины, который без памяти втюрился в замужнюю женщину. И щемящее впечатление от фразы — как героиня бежала к нему по песку на пляже в Гурзуфе. Детали Игорь уже не помнил, но четко осталось в памяти, как бедный влюбленный висит высоко над землей, держась руками то ли за перила балкона, то ли еще чего-то, и думает, что эта женщина не будет принадлежать ему никогда. И он разжал руки и полетел вниз.

В те годы Казанова, прочитав рассказ, подумал, что этот мужик —слюнтяй. Кто же кончает с собой из-за бабы? Лично он поступил бы иначе — бился бы за нее, пока не завоевал. Она замужем? Плевать! Отобьем. Все равно будет моя.

Тогда рассказ показался ему слюнявой мелодрамой: дальше пошли всякие сопли — как к чудом оставшемуся в живых после лихого падения покалеченному любовнику приходил в больницу муж этой женщины и носил передачи, а может, и нет, но детали не важны. Важно словосочетание “ЭТА ЖЕНЩИНА”, щемящее чувство безысходности и потери.

Вот перед ним лежит в его ванне ЭТА ЖЕНЩИНА, а он, Игорь Северин, сильный и уверенный в себе мужик, по праву нареченный Казановой, ощущает свое бессилие, безысходность и чувство потери.

Он пытался ее понять, но Лариса не такая, как все его прежние любовницы. Казанова то старался ей подыграть, то вел себя в своей обычной манере, которая неотразимо действовала на других женщин.

Неужели он ее потерял?! Всего лишь из-за одного дурацкого поступка!

Ну зачем доказывать Женщине, что он мужчина, победитель, что всегда добивается своего?!

ЭТОЙ ЖЕНЩИНЕ пофиг его понты.

Он ее унизил.

Все.

Конец лав стори.

Сколько радости и щемящей боли принесла ему эта любовь! Была и бешеная ревность, и безумство плоти, и необычайная нежность...

Он ее любит, черт побери, эту женщину! Но как же сейчас больно где-то в груди, где, наверное, помещается душа…

Сейчас Лариса откроет глаза, он ее вынет из ванны, вытрет, а потом она спокойно, не глядя на него, оденется и уйдет. И теперь уж точно навсегда.

Можно, конечно, попробовать снова завести ее. И что? Полчаса, час она будет стонать в его объятиях, а потом придет в себя, а дальше — то же самое. Оденется и уйдет.

Лара открыла глаза, улыбнулась и протянула ему руки:

— Чего ты ждешь? Иди ко мне...

И он тут же прыгнул к ней, подняв фонтан брызг.

Пока Игорь возился на кухне, готовя им очередной перекус, Лариса, придвинув к себе сервировочный столик, взяла пачку сигарет “Салем”, но не обнаружила зажигалки. На полу и прикроватной тумбочке ее тоже не оказалось.