видят мир, раскинувшийся внизу, в оттенках серого и оранжевого. Если у стены начнут раздаваться шорохи, шум лопастей заглушит их.

– Внимание всем постам, говорит Индия 99. Могут ли офицеры у Пемблтон-Хаус и на Авери-роуд обозначить свое местоположение, чтобы термальная камера вас зафиксировала? Спасибо.

Территорию будут осматривать с помощью термальных камер, и, чтобы меня не приняли за подозреваемого, я должна выполнить определенные движения.

Я отхожу от стены и принимаю нужную позу. Когда меня попросили об этом впервые, я решила, что это розыгрыш, но просьба оказалась серьезной. Ребятам в вертолете необходимо определить всех, кто находится на территории, но, поскольку они используют термальные камеры, видят лишь пятна в форме людей. Поэтому полицейским необходимо выполнить определенный маневр ногами и руками. Таким образом, если какая-то человеческая фигура не находится в нужной позе, полицейские в вертолете определяют подозреваемых. Я остаюсь предельно внимательной, ожидая, когда мне разрешат выпрямиться.

– 215 Би Экс, это Индия 99, прием!

– Говорите, 99!

– Мы нашли подозреваемых в саду дома…

Я представляю, как парящий надо мной оператор всматривается в карту.

– …дома номер 60. Мы зафиксировали источник тепла рядом с сараем у задней стены.

Мой пульс учащается, когда я понимаю, что они прямо за забором, но я никак не могу перебраться через него.

– Би Экс, это мотоциклетный отряд. Мы входим на территорию дома номер 60.

Я узнаю голос этого полицейского и понимаю, что сейчас произойдет. Мне словно дают пощечину. Я беру рацию и с нетерпением жду хорошего сигнала, чтобы связаться с ним напрямую.

– Алан, они наши.

Он отвечает с издевкой:

– Прости, 215, вы не справились.

– 246, Алан, это мы за ними гнались! Это наши подозреваемые!

Сигнал становится настолько слабым, что я практически ничего не слышу, только какой-то шепот.

– Кто не успел, тот опоздал, – холодно говорит он.

На меня накатывает волна ярости, когда я слышу, как открывается калитка и Алан кричит: «Сдавайтесь, вас обнаружили!»

Когда полицейские подходят ближе, скрип кожаных брюк и лязг пряжек на ботинках становится различимее. Мне остается лишь таращиться на стену. Я слышу скрип двери совсем близко от себя, вероятно, это дверь сарая. Я сжимаю кулаки. За приглушенным обменом репликами следует сообщение по рации:

– Би Экс, это 246. Трое подозреваемых задержаны на заднем дворе дома номер 60 по Авери-роуд.

– Принято, 246. Хорошая работа!

– Пожалуйста, узнайте, есть ли место в изоляторе и запишите поимку трех подозреваемых на мотоциклетный отряд.

Я слышу, как на подозреваемых надевают наручники. Их уводят. Я беспомощно ударяю о жесткие кирпичи ладонями и охаю, когда в них впивается колючий строительный раствор. Мне хочется что-то прокричать через стену, но я понимаю, что показывать свое огорчение непрофессионально. Хотя Алан только что стал моим новым заклятым врагом, я не стану подрывать авторитет другого полицейского в глазах общественности. Я плетусь к сломанному мной забору и снова оказываюсь в цивилизации. Грэм ждет меня у фургона.

– Пронырам нужен транспорт, чтобы доставить их подозреваемых в изолятор, – говорит он, делая акцент на слове «их».

Я качаю головой. «Проныры» – это прозвище полицейских на мотоциклах, и теперь я понимаю, почему их так называют. До этого я думала, что дело в облегающих кожаных штанах.

– Хорошо хоть их поймали, – говорю я Грэму, когда мы забираемся в фургон.

– Да пошли они, – фыркает он. – Они наши, и все тут.

Гэльский акцент придает его словам приятную нотку, и мое настроение поднимается.

– Не в этот раз, – говорю я, улыбаясь. – Не забывай, что это командная работа.

– Да. Нужно признать, что они избавили нас от тонны бумажной работы.

Я хихикаю. Мы оба знаем, что хотели бы сами привезти подозреваемых в изолятор временного содержания. Когда шанс арестовать грабителей исчезает за горизонтом, исчезает и возможность искупаться в лучах славы. Другие члены нашей команды непременно узнают, как все было на самом деле. Если что, мы сами расскажем им правду в столовой. Меня радует, что смена закончится вовремя, и, несмотря ни на что, я испытываю чувство удовлетворения, ведь мы хорошо справились со своей работой. Плохие парни окажутся за решеткой.

Я подъезжаю к дому номер 60 по Авери-роуд и забираю Алана и его подозреваемых, стараясь держаться максимально достойно. Успешно доставив их в изолятор, мы с Грэмом составляем протокол и идем переодеваться.

– Готова проделать все то же самое завтра? – говорит он, открывая дверь мужской раздевалки.

– Разумеется, – чирикаю я через плечо, бросая вещмешок на пол возле своего шкафчика. Смотрю в зеркало на свои румяные щеки и в миллионный раз думаю, как же мне повезло работать здесь.

11. Ник

Моя ручка парит над блокнотом, пока нас распределяют по автомобилям. На текущий момент нас восемнадцать. Это означает, что восемнадцать полицейских в униформе патрулируют один боро Лондона. В их число не входит дежурный инспектор (позывной «Браво Экс-Рей 1») и сержанты (позывной «Браво Экс-Рей 3»). Это не так много, особенно если в одно и то же время происходят два серьезных происшествия, что случается довольно часто. Нас делят по парам и распределяют по автомобилям. Если машин на всех не хватает, стажеры патрулируют город на своих двоих. «Браво 1» – лучший автомобиль из доступных. Он самый мощный во всем автопарке. Это BMW 252 D, за рулем которого могут находиться лишь водители первого уровня. Мне повезло несколько раз ездить на нем в роли оператора, и я могу подтвердить, что он очень мощный. Я люблю водить и очень хочу оказаться на водительском кресле этой машины. Это моя цель. Я постараюсь достигнуть ее через несколько лет. «Браво 1» может сам выбирать, на какие вызовы выезжать. Это ведущая машина во всех автомобильных погонях, и обычно именно ее направляют первой на вызовы 999. На те, которые ей нравятся, разумеется.

Раньше водителем BMW был самый опытный полицейский в команде: лучший ловец воров и вообще прекрасный коп. Теперь динамика в полиции меняется. Из-за недостатка детективов новички приходят в группы быстрого реагирования, а затем переводятся в уголовный розыск еще до того, как завершится двухгодичная стажировка. Этот конвейер молодых полицейских оказывает дополнительное давление на тех, кому приходится их обучать, и дни, когда ты патрулировал боро с не менее опытным полицейским, чем ты сам, давно остались в прошлом. «Старой гвардии» надоело обучать стажеров, и ее представители отчаянно стремятся попасть в специализированный отдел, где нет недостатка ресурсов. Это означает, что в команде остаются наименее опытные офицеры, и долгожданный курс вождения теперь наступает быстрее, чем когда-либо. Но какой