class="p1">– Мэри Пэт! – восклицает Кэрол, весело хлопая в ладоши. – Где ты была, подруга?

– Здесь, – произносит Мэри Пэт и отходит в сторону, пропуская их в квартиру.

Гостьи делают вид, будто не замечают гору немытой посуды в раковине, переполненные пепельницы и пивные банки повсюду, стаканы с липким алкогольным осадком, пустые коробки из-под заказной пиццы и фиш-энд-чипс, скомканные пакеты из «Макдоналдса» рядом с мусоркой.

– Мы пришли тебя подготовить, – произносит Джойс.

– К чему? – спрашивает Мэри Пэт, и женщины хором смеются.

– Ну ты даешь, подруга! – говорит Патти Бернс. – Умора!

– Давай, давай! – Морин Килкенни тянет Мэри Пэт за собой по коридору в спальню.

Через мгновение их догоняет Кэрол, и вдвоем с Морин они перебирают скромный гардероб Мэри Пэт. Кидают на кровать первое платье, затем второе, затем блузку с юбкой. Следом туфли: у Мэри Пэт всего две выходные пары, одна на каблуках, другая без, так что тут выбор проще – или-или.

Женщины по очереди прикладывают каждый наряд к Мэри Пэт, а та молчит и не сопротивляется, слушая, как они щебечут, что лучше пойдет к туфлям. («Конечно же, без каблука», – говорит Кэрол, ведь на каблуках долго не проходишь, да и посыл будет спорный.) Мэри Пэт смотрит на все как бы со стороны, словно это не она вовсе, а новокаиновая Мэри Пэт – потерянная, оцепенелая, разбитая. Кэрол и Морин договариваются на блузку с юбкой. Блузка винно-красная, юбка в клетку по типу тартана. Балетки черные. Когда костюм подобран, Мэри Пэт ведут в ванную и принимаются за прическу и макияж. Взглянув на себя в зеркало, она со странной гордостью отмечает, что выглядит как вурдалак, из которого кто-то высосал всю кровь, но который продолжает ходить среди живых.

Затем ее выволакивают в гостиную, где ждут остальные четыре. Ни одной коробки или пивной банки не видно, пепельницы чистые, стаканы обтекают на кухне на подставке для посуды.

– Куда мы? – спрашивает Мэри Пэт, и все снова смеются над глупостью вопроса.

– На шествие! – восклицает Ханна Спотчницки.

– К мэрии, – добавляет Кэрол.

– Да, точно… – выдавливает из себя Мэри Пэт.

– И без тебя, глупышка, мы никуда! – слишком уж жизнерадостно щебечет Норин Райан, особенно если учесть страх в ее взгляде.

– Нам нужны все, – говорит Кэрол. – Каждая душа, до которой получится достать.

Чувствуя абсурд последнего высказывания с учетом всего, что с ней произошло, Мэри Пэт с улыбкой спрашивает Кэрол:

– Прямо каждая-каждая?

– Ага.

– А если не получится?

– Чего не получится?

– Ну, достать. До души.

Женщины тупо смотрят на нее. Мэри Пэт не знает, сколько это длится – может, секунду, может, пять минут, – но бо́льшая часть «сестриц» явно предпочла бы плюнуть и рвануть отсюда на хрен.

«А что, – думает Мэри Пэт, – вдруг я уже превращаюсь в одну из тех сумасшедших, которые возят свои пожитки в тележке из супермаркета и ночуют на детских площадках?»

– Тебе нужно на свежий воздух, – говорит Кэрол. – Нужно почувствовать себя частью чего-то глобального. Тебе нужна цель в жизни, Мэри Пэт. Теперь – особенно.

«Теперь – особенно…» Значит, они всё знают.

– Хорошо, – слышит Мэри Пэт собственный голос.

Ее выносят из квартиры чуть ли не на руках.

* * *

За домами ждет школьный автобус. Если кто-то ощутил иронию, то виду не подает. Сам автобус цвета линялой джинсы́, из-под слоя краски проглядывает название «Франклинская средняя школа». Резина почти лысая. В салоне уже ждут порядка двадцати женщин, из открытых окон торчат руки с сигаретами. Кто-то обмахивает лицо. Еще не палит, солнце прячется за облаками, но духота адская.

С большинством пассажирок Мэри Пэт знакома: Мэри Кейт Дули, Мэри Джо О’Рурк, Донна Феррис, Эрин Данн, Триша Хьюз, Барбара Кларк, Керри Мерфи, Нора Куинн. Все старые подруги. Почти у каждой волосы уложены в «улей», что для Южки вполне типично. А вот что нетипично, так это торчащие из причесок американские флажки либо что-то вроде чайных пакетиков. Женщины почти не смотрят на Мэри Пэт, когда она занимает место впереди салона рядом с «сестрицами-юбабками», однако та успевает вглядеться и понять: да, это определенно чайные пакетики. На заднем ряду и в конце прохода сложены таблички – некоторые из них Мэри Пэт лично сколачивала несколько вечеров назад на полу у себя дома.

Автобус трогается и выезжает прочь из Южного Бостона во влажную хмарь. Пассажирки курят и болтают, а центр города с каждым перекрестком становится ближе.

– Всё, не хочу о ней говорить! – заявляет Джойс О’Халлоран, прижимая ладони к ушам.

– Тогда зачем завела этот разговор? – спрашивает ее соседка Кэрол.

– Да я вообще молчала… Просто это, блин, стыд какой-то. Вот что получается, когда балуешь ребенка. А все телевидение да музыка, где прославляют наркотики и свободную любовь. Вот она и считает, будто может иметь свое мнение по любому поводу… По лю-бо-му на хрен. Нас, ей-богу, воспитывали иначе. Причем, если я придерживаюсь какого-то мнения, она считает ровно наоборот. И ведь не потому, что правда так считает, а чтобы мне насолить.

– Всё лишь бы наперекор матери, – соглашается Кэрол.

– Определенно, – поддакивает Ханна.

– Про кого это вы? – спрашивает Мэри Пэт.

– Да про дочь мою, – отмахивается Джойс. – Про Сесилию. Дрянь мелкая… Мы с мужем вырастили пятерых детей. Четверо нормальные, а эта, средняя…

– Со средними всегда тяжелее всего, – говорит Норин Райан.

«Сестрицы-юбабки» согласно кивают.

– Она еще подросток, – возражает Морин. – Это у нее период такой, пройдет.

– Ну да, ну да… – недоверчиво бурчит Джойс.

Автобус грохочет по мосту Северной-авеню, затем сворачивает направо на Атлантик-авеню. Всё, они официально покинули Южку и пересекли границу Центрального Бостона. До мэрии одна миля.

– Скоро наш выход, девочки. – Кэрол роется в сумочке и достает горсть флажков и чайных пакетиков.

Мэри Пэт берет флажок, но втыкает не в волосы, а в петличку на блузке. Джойс, Кэрол и Норин тоже берут флажки, а вот Патти, Морин и Ханна берут чайные пакетики. Мэри Пэт смотрит, как они помогают друг другу закрепить их в волосах, и, не выдержав, решает поинтересоваться:

– При чем тут пакетики?

– Не помнишь, что ли? Мы же на собрании придумали.

– Видимо, я тогда пропустила.

– Чаепитие, Мэри Пэт. Бостонское чаепитие, – говорит Ханна. – Когда повстанцы утопили груз с чаем в гавани.

– Это я знаю.

– Ну, вот и мы точно так же выступаем против тирании, – разъясняет Патти. – Отсюда чайные пакетики.

– А вы уверены, что кто-нибудь это поймет?

У кого-то из женщин отвисает челюсть; Мэри Пэт слышит за спиной шепотки, но для пререканий уже поздно: автобус поворачивает с Садбери-стрит на Конгресс-стрит, в переднем окне появляется северо-восточная окраина