в скорейшем внедрении нововведений на производстве? Как сделать, чтобы их больше интересовали пусть и не сулящие быстрой окупаемости, но перспективные идеи вроде тех же ламп бегущей волны на скрещенных полях?

Просидел в библиотеке Михаил до поздней ночи… Когда он все же вышел из здания, на улице было темным-темно. Одиннадцатый час ночи! Добравшись до остановки, Михаил принялся ждать трамвай, но тот все никак не шел… Ну да, в такое время их на линии уже мало. Но вон, кажется, едет — появился огонек! Вот только стоило выйти вперед, как парня ждало разочарование. Кран! С лежащими в кузове какими-то запчастями. Однако вместо того, чтобы пролететь мимо, трамвай вдруг остановился…

— Тебе в Сталинский? — распахнув двери-гармошки, спросил водитель.

— Да, — подтвердил Михаил.

— Садись, я туда в депо! — махнул рукой мужик.

Внутри вагона сидели еще пара мужиков с каким-то инструментом и, опять же, стояли ящики с запчастями. Только тут уж было какая-то мелочевка.

— Я думал, служебки только зимой пассажиров берут, — с некоторым удивлением произнес Михаил.

Ну да, было такое распоряжение еще в первую зиму… Любой служебный транспорт обязан брать попадающихся по пути пассажиров. Чтобы люди не мерзли в ожидании — особенно если на линии вдруг какая-нибудь авария, поломка или, например, снежный занос. Как ни крути, но мороз градусов под сорок — не шутки! Простудиться можно очень быстро…

— Да какая разница! — усмехнулся водитель. — Что мне, шпаны бояться что ли? Так я — коммунист!

— Что, и оружие с собой?

— Ага… С самой войны «браунинг» лежал, а тут товарищи Василевский с Пономаренко разрешили…

Откровенно говоря, Михаил не знал, откуда стало известно, что разрешили носить оружие именно с подачи министра обороны. Официально нигде, вроде, про то не писали — говорилось лишь про постановление Совета министров. Но на практике про это знала чуть ли не каждая собака в любом уголке СССР. И именно Василевского больше всего нынче боялись бандитские недобитки…

Постукивая по стыкам, вагон потихоньку катился в сторону Сталинского района… По дороге подобрали еще какую-то женщины средних лет, но та достаточно быстро и сошла. Без остановки проехали через площадь Орджоникидзе — конечную «единицы» с «пятнашкой». Прямо рядом с трамвайным кольцом располагалось несколько новеньких пятиэтажек-«эвакуационок», но они давно стали привычным элементом пейзажей. В газете, помнится, писали, что совсем скоро начнут строить дома «повышенной комфортности», но пока таких Михаил не видел. А вот построенные уже в этом году «эвакуационки» — они были… Как раз в районе Сарсельмаша и в Северном, который в народе нередко стали называть Уральским, районе. В народе их даже уж стали называть «пономареновками»… Ехидничают, блин! Видать, и впрямь дела на лад пошли — когда кругом полная жопа была, тут уж и про ехидство забывали. Не до того было!

— Все, депо! — оторвал Михаила от мыслей голос водителя.

Выбравшись из вагона, тон взглянул на освещенную фонарями территорию Сталинского трамвайного депо, где как раз сейчас раздвигались въездные ворота… Выйдя следом за Михаилом из вагона, водитель перевел ломиком стрелку, а уже минуту спустя кран заезжал на территорию. Ждать теперь «девятку» у Михаила не было никакого желания — тем более, что это уж родная пролетарка. Осталось совсем немного — а, значит, вполне можно добраться до дома самому…

Родители уже легли спать, а вот Вика все сидела за столом, читая в свете тусклой лампочки какую-то книжку.

— Привет, ждала меня? — раздевшись, подошел к жене парень.

— Угу, — потянувшись, произнесла она. — Привет… Знала ж, что ты голодным придешь!

— Значит, и еду ля меня оставила, — улыбнулся Михаил.

— Конечно…

И как все же ему повезло с Викой… Повезло, да. Это не стерва-Ленка, с кем он немало промучился в прошлой жизни. Аж четыре года с ней прожил! Пока не, вернувшись со сборов, застукал ее с другим.

Сборы… Сразу всплыли воспоминания из двух миров… Тогда они ездили аж на Западную Украину. Можно сказать, в бандеровские места! Помнится, их даже негласно предупреждали — мол, в одиночку расположение части не покидать! А то, было дело, убивали наших. И это спустя столько лет после войны! В этом мире, помнится, сообщалось о борьбе с украинскими нацистами — хотя как-то мельком, буквально фоном… Впрочем, в этой реальности большинство идейных бандеровцев так и сгнило в лагерях — как впаял им товарищ Сталин по «четвертному», так и сдохли где-нибудь посреди тундры и тайги. Уже в этой реальности довелось слышать про «зоны смертников», куда ссылали самых отпетых бандитов и врагов советской власти вроде тех бандеровцев с власовцами… Правильно ли оно было? Раньше, наверное, Михаил посчитал бы это слишком негуманным… Но сейчас, повидав, что творилось в первые годы Долгой зимы? Пожалуй, они этого заслужили…

В этой реальности на сборах они были прямо в своей области… Если там они изучали СНАРы, то здесь — учились ремонтировать, в том числе в полевых условиях, различную технику. От обычной легковушки до трактора или тяжелой самоходки. Новые условия диктовали новые требования к армии…

— Опять что-нибудь правительству писал? — когда они сели за сто, поинтересовалась у Михаила Вика.

— Ага, — подтвердил он.

— Понимаю, — улыбнулась девушка. — Эх… Говорят, скоро все закончится!

— Закончится, — согласился Михаил. — Но как прежде не будет уже никогда…

— Не будет, — немного погрустнев, произнесла Вика. — Я сама вижу, сколько всего поменялось. Но знаешь… Порой я сама пугаюсь своим мыслям, но… Может, оно все поменялось даже к лучшему?

— Не знаю, — после долгого раздумья произнес Михаил. — Может быть…

***Примечание***

*(1) На самом деле, если брать аналогию с жизнью автора, ГГ на 1998 год не мог знать про ЛБВ-М приборы и их разработки в НИИ «Волна». Узнать про них довелось уже гораздо позже — через знакомого младшего сына (кто также стал автором ряда использованных в сюжете идей), чей отец в советское время и занимался этими приборами, но лично знаком с ним не был никогда. Но уж больно обидно стало чтобы такие интересные идеи пропадали!

Глава 8

Зима… Когда-то она любила это время года — впрочем, в их местах зимы были теплыми. Если и выпадет снежок, то через несколько дней сойдет. Но пока он лежит — дети веселились, играли в снежки… И вместе с ними бегала и она. На тот момент еще маленькая девчонка.

Потом она отправилась учиться — и там снега не бывало уже некогда. До тех самых пор, пока не случилось извержение Лонг-Вэлли… Тот год она бы и рада была забыть как страшный сон, да только