– Надо же, какие люди… – Гибсон не обернулся. – Сам Дуайт Токомару Оаху.

– Он здесь не один. – Марк сел за стол. Белл незаметно подвинулась, не прерывая игры. – Здравствуйте, джентльмены. Здравствуйте, милая девушка.

Джентльмены поздоровались. Девушка расплылась в улыбке, не отрывая взгляда от карт. Гибсон покосился на остальных.

– Моррис. Хавьер. Милашка. Присаживайтесь. И ты, Дуайт, тоже. Хотя тебя мне видеть совершенно не хочется.

– Да мы и не к вам, Гибсон, – командор повел вокруг глазами. – Нам нужна Изабель.

Гибсон уставился на Марка, побагровев. Уиллис похлопал его по плечу, кивнул командору:

– Не обращайте внимания, padre. Он у нас католик.

– Угу. – Марк нашел глазами искомое – красотку в корсете и в поясе с чулками под иллюзией юбочки. Поморщился, но глаз не отвел. Девица, лениво жующая жвачку у стены, почувствовала взгляд крайне быстро и тут же оказалась рядом. – Кофе, дитя мое.

Дитя унеслось выполнять заказ так стремительно, что Моррис разве что и успел открыть рот.

– М-м-м. – Белл потянулась по-кошачьи. – А вы, командор, личность известная, что и говорить. Ни одна местная девка тут так не бегает.

– Я специалист по аутодафе. И не скрываю этого. – Марк хрустнул скорлупой ореха, взяв его из блюдца на столе. – Наверное, именно за это меня и любят.

Присутствующие промолчали. Гибсон тасовал колоду. Уиллис ладил самокрутку, криво усмехаясь и критически косясь на Морриса, занимавшегося тем же. В том числе и кривой усмешкой. Как показалось Дуайту, так они просто мерились: кто кривее ухмыльнется. Мойра, где-то найдя стакан с пойлом ядовито-зеленого цвета, тянула его через соломинку и зыркала на Белл. Белл откровенно скучала.

Молчание, не прерванное даже появлением кофе для командора, густело и наливалось нездоровым и почти осязаемым раздражением. Причину Дуайт знал прекрасно. Причиной, на взгляд тройки любителей карт, являлся он сам. А доказывать обратное ему искренне не хотелось. Хотя, как водится, виноваты всегда двое. Если дело в мужчине и женщине, конечно.

– Скучно с вами… – Белл прикусила губу. Пирсинг, шарик на штанге, забавно дернулся. – Так понимаю, что мы ждем нашего лейтенанта?

Дуайт смотрел на носки сапог. Все же Изабель приняла предложение, получив звание и должность.

– Драчку бы, что ли… – Гибсон покосился вокруг. – Если тебе, Дуайт, конечно нечего мне сказать, а?

– А, Оаху, есть тебе чего сказать как мужчине? – Уиллис щелкнул пальцами. – Не?

Моррис усмехнулся еще более криво и начал вставать.

Динь-динь-динь!!!

Звон раздался легко и неожиданно. Компания перестала сопеть, наливаться красным цветом и уставилась на командора. Марк кивнул и положил ложечку на блюдце.

– Кому если хочется размяться, джентльмены, то вам это стоит делать не здесь. Хотя бы на пару столов подальше.

Палец командора уставился на водовозов. Или на строителей, черт разберет. Но кто-то там это заметил и решился громко о таком непотребстве заявить. Мойра тихо выругалась. Гибсон сплюнул. Уиллис еще раз хрустнул пальцами, а Белл довольно улыбнулась.

– Дети… – заключил командор. – Экипаж, вы не участвуете. Как хотите это делайте, но мне все нужны целыми. Вам троим ясна моя мысль или только лейтенант может давать указания?

Уиллис кивнул. Дуайт удивился, но… Команда Изабель слушала ее всегда, не пререкаясь и не споря, когда знала задачу и цель. А их Изабель от ребят не скрывала. Так что морду они ему хотели набить лишь из чувства оскорбленного достоинства и погасшей злости, а вовсе не по ее указанию. Хотя вряд ли она попросила бы их об этом.

Уиллис дождался первого подошедшего. Зная команду, Дуайт предполагал, что им все равно, с кого начинать. Но подошел, надо же, строитель. Высокий детина в чистых брезентовых штанах на подтяжках, хлопковой клетчатой рубахе и с роскошными усищами. Стоял, пожевывая дешевую сигару, и бегающими глазами искал кого-то, кроме Марка. Облачение священника работяга увидел только у стола.

– Ты что-то хочешь сказать? – неожиданно поинтересовался совершенно спокойный Гибсон, сидящий к нему спиной. – А?

– Мужчине всегда есть что…

Договорить он не успел. Гибсон ударил быстро, локтем вверх. Детину согнуло пополам, но ненадолго. Добавив сверху, Гибсон отправил его на пол, пнул и сплюнул.

– А что… – Он покосился на оторопевших людей за соседними столами. – С какого это времени приезжие нам здесь указывают, что и кому говорить? Верно, парни?

Парни дружно оскалились. Потеха началась сразу и повсюду. Загрохотали отодвигаемые стулья, дружно завизжали шлюхи и почему-то высоко заорал один из ranchieros с мексиканской границы. Дуайт отодвинулся, стараясь не упускать из виду опасных ситуаций вокруг.

Влезая в драку в «Беллатриксе», точно можно было знать одно: не убьют. В «Беллатриксе» дрались честно. То есть без ножей, дубинок, отломанных у стульев ножек, битых бутылок и, как ни жаждал обратного Козлоногий, без оружия. Все знали – нельзя. Попавшемуся на таком доставалось и сразу, и чуть позже. От охраны заведения и от дяди хозяина. А дядей хозяина являлся не кто иной, как Генри Аллен Лаудермилк, окружной судья. Генри Аллен Лаудермилк выписывал свидания с конопляной тетушкой крайне быстро и живо. И нарушивший негласный закон споро начинал сучить ногами на виселице, всегда стоявшей на центральной площади Вегаса.

Ну и, само собой, драки прекращались с вмешательством охраны. Хотя вмешивалась она не сразу. Порой выпустить пар для любого выпивохи куда лучше таким образом. А за порчу имущества, если что, расплачивались сразу. Иначе дорога снова вела к Его Чести Лаудермилку. А там все было просто: или известняковый карьер, или работа в пустыне с водопроводом. Ни то, ни другое буянов не прельщало.

Пока никто не вмешивался, и драка жила собственной жизнью. И если водовозы с радостными «гип-гип» все же добрались до своих врагов, то остальные оказались втянуты в ее торнадо уж совсем непонятными способами. Дуайт не удивлялся. Нервы, страх, агрессия и желание выместить все это на ближнем своем давно стали нормой.

Проторчи безвылазно несколько месяцев на ранчо, где из забав только самопальный виски и опостылевшие знакомые лица вокруг. Прикати в город, где тебя все равно обманет скупщик, купи все необходимое для жены, для детей, для мамы жены и ее отца, потом еще добавь сверху совершенно ненужные тебе цацки для украшения гостиной, и что? Много ли от этого появится в тебе любви к ближнему? Особенно когда по бульвару взад-вперед шляются не просто шлюхи, а, Господь милосердный, самые настоящие «голубые»?

Помаши заступом на проклятом Богом и людьми куске прокаленной и твердой, как дьяволова задница, земли. От рассвета и до заката долби ее киркой, выбрасывая чертовы камни и чьи-то кости. Укладывай в ее пышущее жаром нутро тяжеленные трубы в джутовой оплетке и закручивай толстенные гайки, срывая ногти. А мимо, покачиваясь на передке фургонов с цистернами, проезжают сраные городские водовозы и, попыхивая хорошим табачком, норовят харкнуть в твою сторону. Приятно?