Фитин подумал: означает ли это, что Берия был полностью согласен с планом или он не захотел брать на себя формальную ответственность за него? Передал документ Короткову:

— Внимательно прочитай еще раз, Александр Михайлович, запомни и выполняй.

Внизу на последней странице под отпечатанной строкой «Читал, усвоил и принял к исполнению» Коротков четко и крупно расписался: «Степанов. 26.XII.40».

Читая не раз этот внушительный документ, я каждый раз ловил себя на мысли о том, что в нем таилась какая-то недосказанность. При этом всегда невольно останавливался на его четвертом пункте (их всего в плане было десять): «Проверить и, в случае подтверждения, детализировать ранее полученные Корсиканцем сведения о военных планах Гитлера в отношении СССР». Хотя мысль о неизбежности войны с Германией проходила красной нитью через весь план, она носила общий характер и никак не затрагивала ее возможных сроков, тем более в ближайшие месяцы 1941 года.

Располагая сегодня значительно большим объемом информации, мы знаем, что уже на следующий день после приема советского посла Деканозова, нанесшего протокольный визит Гитлеру, он 18 декабря 1940 года подписал директиву, известную как «План Барбаросса» — подготовка и осуществление нападения на СССР. Корсиканец, очевидно, располагал на этот счет сведениями, хотя они по ряду естественных причин не могли быть исчерпывающими. Тем не менее он был одним из первых, кто проник в величайшую тайну фюрера. Почему ее дальнейшее раскрытие не стало первым пунктом плана Корсиканца и отодвинулось даже не на второй, а на четвертый план, достоверно и убедительно ответить никто не сможет, а документы, вместо ответов, порой порождают лишь недоуменные вопросы.

В плане работы с Корсиканцем отсутствовали также какие-либо сроки исполнения поставленных информационных задач. Можно только предположить, что документ был рассчитан на значительный период времени и в зависимости от меняющейся обстановки должен был корректироваться.

В первых числах января 1941 года А.М. Коротков возвратился в Берлин и возобновил конспиративные встречи с источниками. Начался новый, интенсивный, особо важный этап в деятельности разведки, по времени совпавший с реализацией командованием вермахта указания Гитлера о тайной подготовке агрессии против Советского Союза. 7 января под покровом глубокой темноты, когда на улицах Берлина и в окнах домов не было заметно ни единой полоски света — результат строго соблюдаемой светомаскировки — Эрдберг посетил квартиру Корсиканца. В отличие от первого знакомства, эта встреча была проникнута взаимной теплотой. Корсиканец поделился с Эрдбергом последними новостями. Не без удивления разведчик услышал, что число единомышленников антифашиста, которых он ориентирует в нужном направлении, приблизилось к шестидесяти.

— Так недолго провалиться, Арвид. В сферу вашего влияния легко могут проникнуть провокаторы гестапо.

— Я действую достаточно осмотрительно. Многих из членов организации я никогда не видел, да и они ничего не знают обо мне. Я общаюсь с ограниченным числом проверенных и надежных людей, они — с другими, и так по цепочке далее.

Информация, сообщенная Корсиканцем, заставила Эрдберга насторожиться. После одного-двух уточняющих вопросов он понял, что его друг рассказал все, что узнал, а собрал он сведения, по мнению Короткова, очень актуальные. Их срочно следовало передать в Москву.

«Москва

Совершенно секретно

Т. Виктору

По данным Корсиканца, в кругах, группирующихся вокруг «Клуба господ», нарастает мнение, что Германия проиграла войну[14]. В связи с этим появилась настоятельная необходимость договориться с Англией и Америкой о том, чтобы повернуть оружие на Восток.

По сведениям, полученным Корсиканцем от Старшины, Геринг все больше склоняется к мнению о том, чтобы заключить мирное соглашение с Америкой и Англией.

В штабе авиации Германии отдано распоряжение начать в широких масштабах разведывательные полеты над советской территорией с целью аэрофотосъемки всей пограничной полосы СССР. В сферу разведывательных полетов включен и Ленинград.

Геринг распорядился также о переводе русского референта министерства авиации в так называемую активную часть штаба авиации, разрабатывающую и подготовляющую военные операции.

7 января 1941 г.

Берлин

Захар».

Почти следом пришла не менее тревожная телеграмма.

«Москва

Совершенно секретно

Т. Виктору

По сведениям Корсиканца, в хозяйственном отделе имперского статистического управления получено указание верховного командования вооруженных сил Германии составить карту размещения промышленных объектов Советского Союза.

9 января 1941 г.

Берлин

Захар».

Ценность этих сведений несомненна, так как они получены из достаточно высоких и осведомленных кругов. Разведке удалось не только зафиксировать враждебную Советскому Союзу позицию нацистского руководства, но и предпринятые им в самом начале года меры по подготовке войны против СССР. Не менее важно, что наряду с военными мероприятиями удалось раскрыть замыслы дипломатических маневров Германии. Через четыре месяца, в начале мая 1941 года, они осуществились в форме небезызвестного полета заместителя Гитлера по НСДАП Р. Гесса в Англию. О попытках сговора Гесса с англичанами лондонская резидентура получила конкретную информацию от источника Зенхен, он же Сирота, он же Стюарт. Это был Ким Филби.

Вместе с тем очевидна недостаточная полнота данных, добытых Корсиканцем, например, в вопросах, когда должны начаться разведывательные полеты и как долго они будут продолжаться. Это, однако, ни в коей мере не могло и не должно было ставить под сомнение ценные сведения, тем более что факт аэрофотосъемки немецкой авиации легко было проверить через систему советской ПВО.

Разведка добивалась от берлинской резидентуры получения исчерпывающих данных по затронутой теме. В то же время она информировала советское руководство о сообщениях Корсиканца в том виде, как они поступили, взяв на себя ответственность за их достоверность.

Тем временем в берлинскую резидентуру Степанову поступило распоряжение руководства разведки, касающееся немецкого антифашиста. По мнению Центра, дальнейшее расширение группы Корсиканца по соображениям конспирации нецелесообразно. По тем же причинам ему следовало, считало руководство, отойти от прямого участия в антифашистской борьбе, обратив внимание на собственную безопасность и укрепление авторитета в официальных кругах. Сочетание информационной деятельности Корсиканца с его руководством группой антифашистского Сопротивления в условиях фашистской диктатуры, с точки зрения разведки, было, несомненно, чревато тяжелыми последствиями. Разведка полагала, что прежде всего нелегальные формы борьбы с Гитлером являются более эффективными.