живет тут, — когда они проехали через ворота, заметила чекистка. — Когда-то до революции тут была небольшой поселок, отличавшийся от подобных Зареченску лишь тем, что здесь были Дом Совета Старших и Дом Клятв…

— Совет Старших? — заинтересовался Василий.

— Здесь раз в год или по особым случаям собирались выбранные народом Старшие городов и крупных деревень для того, чтобы решить, что делать и как жить дальше.

— А Дом Клятв?

— Там стоял Малый Камень Истины, у которого приносили клятвы, — на этот раз ответила Лаириэль. — По сути, это был единый комплекс… Одно здание. Когда-то мы с Лайром давали там семейную клятву.

— А я в восемнадцатом клялся служить Советской Республике… — присоединился Лайрасул.

— А вот при мне было уже новое здание, — грустно улыбнулась Туйлиндэ. — И Большой Камень Истины… В 32-м я у него давала воинскую присягу. В 41-м мы с Исилом… Исилендилом дали Клятву. Уходя на войну…

Окраина города походила на все тот же Зареченск… Такие же типовые «сталинки» и дворы-сады, посреди которых буквально терялись дома. Только дорога была из все того же «лавалина», да все было как-то более масштабно что ли. Но вот, наконец, они подъехали к какому-то дому, где и остановились. С виду здесь все походило на какую-нибудь мелкую конторку — на здании даже висела табличка с названием какой-то плотницкой артели и реклама мебели ее производства… Выйдя из машины, они н6есколько минут подождали пока чекистка ходила внутрь — после чего распахнулись ворота, и она загнала машину внутрь, выгнав вместо нее другую. Неприметную «Победу» без всякого бронирования.

— Внутригородская машинка, — глядя на удивленную физиономию Василия, пояснила квентка. — За пределы города на такой не выпустят…

Быстро покидав внутрь все вещи, они поехали дальше, постепенно забираясь ближе к центру города, где сталинки-четырехэтажки сначала сменились построенными в том же стиле десятиэтажками, а потом вдруг… Такого Василий прежде никогда точно не видал!

Весь центр города был застроен построенными в весьма странном стиле, но весьма изящными высотками… Металл, стекло и бетон, но при этом оно совершенно не походило на вульгарно-безвкусные «башни» крупных городов XXI века. Скорее здесь каждое здание можно было считать произведением искусства — с тщательно продуманными формами, обилием декоративных элементов… Все выглядело каким-то легким, словно невесомым — и даже казалось странным, что что-то подобное вообще может быть построено и не разрушится. И все это — в окружении парков, фонтанов, каких-то небольших зданий лаволиновых тротуаров и многочисленных скульптур. В основном — статуй молодых девушек-эльфиек в легких платьицах, выглядящих столь настоящим, что в темноте и спутать с живыми квентками несложно будет… Хотя, помимо них, были и непременные памятники товарищам Ленину, который в этом мире был точно таким же, как и в его, так и гному-Сталину с усами и небольшой бородой. Впрочем, обычного в центре города не было практически ничего… Даже фонарные столбы были в виде каких-то высоких деревьев, а сами фонари — плодов этих деревьев. Впрочем, сама широченная улица с аллеей и трамвайными рельсами по центру и идеальным лаволиновым покрытием тоже словно сошла с рекламных плакатов… И повсюду — прогуливающиеся после учебы или работы «ушастые». Родители с детьми… Идущие в обнимку, а то и, совершенно ничего не стесняясь, целующиеся на глазах у всех, парочки, которым, будь они людьми, с виду можно было бы дать лет по двадцать… Но этим, скорее всего, было минимум тридцать пять, а скорее — все сорок с хвостиком.

Частенько попадалась на глаза и советская символика, которая здесь тесно переплеталась с квентийской… Большинство надписей было на квентрине, однако по просьбе Василия Лаириэль прямо по ходу переводила их на русский. «Решения XIX съезда КПСС в жизнь!» и «Люди и квенти — братья навек!», «Слава Великому Октябрю!» и то самое «Правда и справедливость!», что было в виде рун записано на флаге КССР, «Сила в правде!» и совсем уж квентийское «Верность слову — верность Народу!»

— Изменивший клятве не имеет права считаться частью народа, — на этот счет пояснила Туйлиндэ. — Он предается проклятию — и ни один Верный не протянет ему руки, не скажет ни слова, не станет помогать. Он становится изгнанником, кому нет места среди квенти — и сама жизнь в республике станет для такового невыносимой.

— А как узнают, что перед тобой клятвопреступник? — удивился Василий.

— У изменившего несмертной Клятве Верных, данной перед Камнем Истины, на лбу появляется штамп в виде руны… «изменивший священному слову», так будет точнее всего по-русски.

— И от него нельзя избавиться?

— Можно… Если тот, кому он давал слово, перед камнем истины простит его.

— А не получится: «Ты меня прощаешь — или пулю в голову?» — непонятно почему решил съехидничать Василий.

— Нет, — усмехнулась чекистка. — Камень проверит добровольность дачи клятвы… А сам клятвопреступник даст смертную Клятву Верных, что не причинит никакого вреда ни ему, ни кому-либо из его семьи, близких или знакомых. Или умрет…

— Не просто так великородные уроды принципиально не давали клятв перед Камнем… — заметил Лайрасул. — Даже уничтожить их пытались. Восемьдесят лет у нас не было ни одного действующего камня — все они были спрятаны по решению Совета Старших…

— И как тогда женились? — вспомнив рассказы Миримэ, поинтересовался парень.

— Давали клятву Старшему селения, — ответила Лаириэль.

Но вот вскоре они свернули с центральной улицы, и через пару кварталов пошли все те же вполне себе типичные «сталинки», а столбы-деревья сменились обычными, сваренными из стального уголка. Вскоре они остановились около одной из десятиэтажек, однако пошли не в нее, а еще пару кварталов прошли пешком — и заскочили в подъезд совсем уж неприметной четырехэтажки… Поднявшись на второй этаж, Туйлиндэ открыла неприметную дверь во вполне обычного же вида двухкомнатную квартиру.

— И как так получилось, что из небольшого поселка Квентийск превратился в республиканский центр? — пока готовился ужин спросил у всех собравшихся на кухне Василий.

К его некоторому интересу, тут была даже электрическая плита на кухне… На которой сейчас и готовили еду сразу две эльфийки. А еще в квартире были самые настоящие туалет с ванной, горячая вода, центральное отопление… Цивилизация прямо! Но вот однотонная отделка сразу явно показывала, что квартира эта «мертвая», где никто не живет на постоянной основе. Ибо квенти всегда стараются всячески украсить свое жилье. И странно, он-то всегда был человеком, но сейчас и на него оно тоже словно давило, угнетало — и это было странно… Он же не квент, по сути! Но избавиться от такого восприятия не удавалось…

— В республике же были и куда более крупные города?

— Были, —