– Ду-у-ра! – плаксиво протянул Панов с пола. Он держался за свою пострадавшую ногу. Из ноги, кстати, вовсю хлестала кровь.

– Окажите, вы наконец ему первую помощь! – кивнула я фашистам. – А то ведь, не дай бог, изойдет кровью – совсем без руководства останетесь!

Один из боевиков наклонился над Пановым и стал накладывать на рану повязку, которую достал из личного санпакета.

– И что теперь? – осторожно спросил у меня Станислав.

– А теперь мы пойдем вперед, – ответила я. – Правда ведь?

Последние слова относились к Кречетову.

– Далеко вы все равно не уйдете! – процедил он сквозь зубы.

– Ну, если не уйдем, то обязательно предварительно отправим вас к вашему любимому Адольфу! Обсудите с ним национальные особенности чисто арийского характера!

– Вы совершенно зря смеетесь! – сказал генерал. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

– А кто сказал, что я сегодня смеюсь в последний раз! – парировала я. Ну, хватит слов – прикажите своим людям освободить проход!

– Выполняйте! – сказал Кречетов боевику, который своей тушей перекрыл выход из комнаты.

Тот пожал плечами и отошел в сторону, освобождая нам выход.

– Иди впереди! – приказала я Стасу. – Только осторожно! Если что – сразу падай на пол! И возьми-ка мой автомат на изготовку!

– Хорошо! – Он снова стал бледным.

Мы медленно двинулись к выходу: впереди Стас с моей амуницией и автоматом, потом я с Кречетовым. Моя рука продолжала надежно удерживать его шею, а пистолет был постоянно прижат к его виску. Такой процессией мы вышли на крыльцо штаба. На плацу толпилось человек сто фашистов. Видимо, слух о том, что их командующий взят в заложники, распространился по лагерю очень быстро. При виде нас над толпой пронесся вздох то ли возмущения, то ли разочарования.

Видя такое количество весьма воинственно настроенных вооруженных людей, Головин остановился в нерешительности.

– Вперед, не останавливайся! – процедила я сквозь зубы.

– Но их так много! – Стас растерянно повернул ко мне голову.

– У нас их начальник! Нам ничего не грозит! – сказала я.

– Не обольщайтесь! – произнес Кречетов. – Если это нужно для партии, то я готов пожертвовать собой!

– Вперед! – ответила я. – Что же ты не жертвуешь? Мне доставит массу удовольствия пустить кровь такому мерзкому типу, как ты! Или ты считаешь, что мне слабо?

Он недовольно замолчал. Видимо, не так уж решительно был настроен этот партийный горе-лидер.

Тем временем мы уже спустились с крыльца, и нам предстояло пройти через плац – именно там находилась стоянка местного автотранспорта. Я видела, что на ней стояли пара больших тентовых «ЗИЛа» и еще два открытых «уазика». Именно к этим машинам я и собиралась подобраться с помощью генерала Кречетова.

Боевики на плацу были настроены весьма решительно и расступаться явно не собирались.

– Прикажите им нас пропустить! – сказала я Кречетову.

– Пропустите их! – приказал он своим людям.

Те было начали расступаться, но тут сзади нас, с крыльца штаба, раздался усиленный мегафоном голос Панова. Я оглянулась – коротышку держали на поднятых руках двое дюжих боевиков.

– Солдаты! – кричал Панов. – Для вашего генерала пришла пора последней битвы! Так позволим же ему умереть достойно! Не пропускайте этих масонских выкормышей! Пусть генерал даст им последний бой! Это говорю вам я, ваш полковник!

– Полковник! Смотрите, это Полковник! – пронеслось по толпе.

– Подонок! – простонал Кречетов.

– Что все это значит? – удивилась я.

– Это значит, что я больше не нужен этому уроду!

– То есть?

– Полковник берет власть в свои руки! – снова раздался голос Панова.

– Так полковник – это Панов? – спросила я Кречетова.

– Именно! – ответил он.

– А почему же мне ваш солдат сказал, что полковник – это ты и у вас своя система званий?

– Это конспирация, – сказал Кречетов. – Полковник – это истинный лидер партии. Это выборная должность.

– Значит, ты не лидер?

– Почему? Лидер! Но настоящим рулевым всегда был Панов. Он – главный идеолог. Только он предпочитает быть в тени, гад. Всю грязную работу всегда делал я. А он – полковник, легендарная личность. Многие из солдат даже не знают, кто это. Знают только, что его воля непререкаема! Он принимает решения, кого казнить, кого миловать.

– Ну и дурдом тут у вас! – сказала я. – Кстати, Максимовскую он приказал казнить?

– А кто же еще? Честное слово, я уверял, что она не опасна! Она мне вообще нравилась!

– Ага! То ты ее жидовской сучкой называешь, то жениться собираешься!

– И что теперь? – растерянно спросил Головин. Вокруг нас постепенно сжималось кольцо боевиков.

– Теперь у вас крупные неприятности, – ответил Кречетов. – И у меня, кстати, тоже!

– А у вас-то почему? – удивилась я.

– Потому что этот гад решил-таки от меня избавиться. Фактически он дал приказ солдатам уничтожить меня вместе с вами! Я давно подозревал, что Панов хочет окончательно взять власть в партии в свои руки! Я ему мешал со своими якобы либеральными идеями!

– Они у вас что, зомби? – спросила я, глядя на боевиков вокруг нас. Похоже, они действительно были готовы уничтожить одного из своих хозяев по приказу другого.

– Хорошая идеологическая обработка делает из людей существ куда более опасных, чем зомби! – изрек Кречетов. И я впервые за все время нашего знакомства мысленно с ним согласилась.

– Ладно, думаю, что заложник из вас теперь никудышный! – Я выпустила генерала из своих цепких объятий. Он растерянно встал рядом с нами, испуганно озираясь. Совершенно невозможно было поверить, что этот человек еще полчаса назад был здесь почти главным. Об этом напоминали разве что несколько черно-желто-белых шевронов на рукаве его куртки. В остальном же это был настоящий затравленный зверь, уже смирившийся со своей участью быть загнанным и убитым.

– По счету «три» – зажимай нос и беги за мной! – шепнула я Стасу.

– Зачем нос-то зажимать?

– Сейчас поймешь! – ответила я, забирая у него мой жилет, в карманах которого должны были лежать еще две гранаты со слезоточивым газом. Слава богу, они были на месте!

– Вперед! – заорал с крыльца Панов. – Убейте предателей!

– Раз, два, три! – крикнула я Стасу, доставая из кармашка первую гранату, выдернула чеку и бросила прямо под ноги боевикам.