горшок с цветком, собираясь вытереть с подоконника пыль.

– Штеффи, – сказал дядя Эверт. – Я должен тебе кое-что рассказать.

– Что?

– Видишь это письмо? – сказал дядя Эверт. – Помнишь, я писал нашему депутату риксдага?

Как она могла забыть!

– Вот его ответ, – продолжал дядя Эверт.

– Что он пишет?

Дядя Эверт вздохнул.

– Он написал, что не смог ничего сделать для твоих родителей.

Цветочный горшок выскользнул из рук Штеффи и, упав на пол, разбился.

– Они могут обратиться за въездной визой в шведское посольство в Вене, но маловероятно, что они ее получат. Здесь написано, что, насколько он смог разузнать, почти никому из еврейских беженцев не разрешили приехать в Швецию.

Вбежала тетя Марта.

– Что тут разбилось?

Она увидела разбросанные по полу осколки цветочного горшка, землю и остатки растения.

– Не может быть, девочка, какая же ты неуклюжая! Моя прекрасная пеларгония! Да еще так невовремя!

– Оставь ее, – сказал дядя Эверт. – Не видишь, что она расстроена?

Он протянул тете Марте конверт. Она прочла письмо и затем сказала более дружелюбным тоном:

– Теперь возьми и подмети пол, пока не пришла учительница.

Штеффи подмела.

Закончив, она попросила дядю Эверта дать ей письмо. Штеффи поднялась в свою комнату и с трудом попыталась прочитать запутанные формулировки: «известное ограничение в отношении выдачи разрешения на въездную визу…».

Внизу хлопнула входная дверь, и Штеффи услышала голос тети Марты:

– Добро пожаловать, фрекен Бергстрём. Заходите!

– Спасибо, – сказала учительница. – Стефания дома?

– Да, – ответила тетя Марта, – но…

– Я только хотела поздороваться с ней, – сказала учительница.

– Штеффи! – крикнула тетя Марта.

Штеффи отложила письмо и спустилась.

– Здравствуй, Стефания, – сказала учительница.

Это звучало торжественно. Учительница была единственным человеком на острове, кто называл ее Стефанией.

– Здравствуйте.

– Ты здесь неплохо живешь, – сказала учительница. – У тебя даже есть своя комната?

– Да, наверху.

– Подумать только, – сказала учительница. – Прошло уже лет пятнадцать с тех пор, как я была здесь в последний раз. Когда Анна-Лиза…

– Ну, проходите, – прервала ее тетя Марта. – Проходите и садитесь.

Она пригласила учительницу в гостиную. На столе были выставлены кофейные чашки, молочник и сахарница. Это был изящный фарфор с позолоченными краями и мелким цветочным узором, в будни они никогда не пользовались этой посудой. На блюде с высокими ножками возвышался свежеиспеченный торт.

– Принеси кофе, Штеффи, – сказала тетя Марта, пока учительница здоровалась с дядей Эвертом.

Штеффи перелила кофе из чайника в фарфоровый кофейник, выставленный тетей Мартой. Осторожно она внесла горячий и тяжелый кофейник в комнату и поставила его на стол. Тетя Марта налила кофе.

– Можешь взять кусок торта с собой наверх, – сказала она Штеффи.

Так ей нельзя остаться с ними! Штеффи посмотрела на учительницу, но та помешивала кофе ложечкой и ничего не сказала.

Штеффи положила на тарелку кусочек торта и вышла из гостиной.

– Закрой дверь, будь добра.

Штеффи остановилась в коридоре. Она слышала неясное бормотание голосов через закрытую дверь, но у нее не получалось различать слова. С тем же успехом можно пойти и наверх.

Она села на кровать и принялась разламывать кусок торта на маленькие кусочки. Наконец остались только крошки. Часть просыпалась на кровать. Штеффи было все равно.

Через полчаса она услышала, что дверь из гостиной в коридор открылась.

– Вы уверены, что вас не надо проводить до дома, фрекен Бергстрём? – это был голос дяди Эверта.

– Абсолютно уверена, – ответила учительница. – Но обещайте мне, что вы подумаете об этом серьезно.

– Мы подумаем, – сказала тетя Марта. – Но скорее всего, будет так, как мы сказали.

– Спасибо за кофе и вкусный торт, – сказала учительница.

– Да не за что. Спасибо вам, что зашли.

Они вышли из коридора.

– До свидания, Стефания, – крикнула учительница, подойдя к лестнице.

Штеффи вышла на лестничный пролет.

– До свидания.

– Увидимся в понедельник в школе.

Входная дверь захлопнулась. Учительница ушла.

Глава 30

– Не всегда все получается так, как нам хочется, – сказал дядя Эверт. – Жизнь надо принимать такой, какая она есть, и радоваться всему хорошему.

Штеффи чертила ногтем по цветастой клеенке и ничего не говорила. Сказать было нечего. Они все решили. Она не сможет поехать учиться в Гётеборг.

– Нечего сидеть и дуться, – сказала тетя Марта. – У тебя нет причин для недовольства. Мы заботились о тебе как о родной. Тебе следовало бы быть благодарной.

– Я вам благодарна. – Голос Штеффи свидетельствовал об обратном.

– Выше нос, – сказал дядя Эверт. – Вот увидишь, все наладится. Если ты останешься здесь надолго, мы позаботимся, чтобы ты со временем выучилась настоящей профессии.

– Можно мне встать из-за стола?

– Пожалуйста, – кивнула тетя Марта.

– Спасибо.

Штеффи надела пальто и отправилась к берегу.

Всего лишь за несколько дней весеннего солнца снег и лед растаяли. С крыш лодочных навесов капала вода. Клуша, крупная морская чайка, закричала у нее над головой. «Ха-ха, ха-ха», – прозвучало так, словно птица насмехалась над ней.

Штеффи присела на перевернутую вверх дном лодку и посмотрела на море. Несколько льдин все еще плавали в бухте.

Голубая вода сверкала. Далеко, на другом конце моря, была Америка. Попадет ли она туда когда-нибудь?

Во второй раз Штеффи понесла книги учительнице в школу. Та согласилась принять только арифметику.

– Эту оставь пока, – сказала учительница и протянула назад «Сказания Фенрика Стола». – Ты можешь почитать ее для себя и вернуть мне, когда закончишь.

Штеффи прочла несколько стихов из книги. Речь шла о давней войне. Такие стихи Штеффи не очень нравились.

Каждый день, когда Штеффи видела, как Сильвия, Ингрид и еще три мальчика оставались с учительницей для дополнительных занятий, у нее сжималось сердце. Была бы она одной из них, она бы только и делала, что училась. Она была почти рада весенней простуде, позволившей ей остаться дома на несколько дней.

Поскольку Штеффи заболела, тетя Марта позволяла ей спать сколько угодно. Однажды утром Штеффи проснулась и обнаружила, что тетя Марта уже ушла в магазин. Она босиком в длинной ночной рубашке прокралась вниз.

Утреннее солнце бросало косые лучи сквозь окно в комнате. Штеффи включила радио и прибавила звук, чтобы слышать музыку на кухне. Она отрезала несколько кусков хлеба и достала из кладовой масленку и кувшин с молоком.

Посреди песни музыка прекратилась. Послышался резкий звук, а затем – привычный голос:

– Специальный выпуск новостей от Шведского телеграфного бюро. Германия начала военные действия против Норвегии и Дании. «Радио Осло» сообщило, что сегодня в три часа утра германские войска высадились на берег в норвежских портах. Силы германских военных соединений в данный момент находятся в заливе Осло-фьорд.

Штеффи застыла как статуя посреди