– Но ты мог бы… – прервал его Ксар. – Внутри Седьмых Врат.

Альфред поднял руки, как бы защищаясь, хотя никто даже не сделал и шага в его сторону. Он отступил в дальний угол, оглядывая камеру, возможно первый раз посчитав ее настоящей тюрьмой:

– Вы не можете просить меня об этом!

– Но мы просим, не так ли, дочь моя, – сказал Ксар, оборачиваясь к Мейрит.

Она лихорадочно дрожала. Протянув руку, она коснулась холодной плоти Эпло.

– Альфред…

– Нет! – Альфред вжался в стену. – Не проси меня об этом! Ксару наплевать на Эпло, Мейрит. Твой повелитель хочет уничтожить мир!

– Я хочу вернуть все то, что уничтожили сартаны! – прорычал Ксар, теряя терпение. – Объединить четыре мира в единое целое.

– Которым ты будешь править! Только способен ли ты на такое? Даже Самах не смог править миром, который создал. Все, что он делал – было одной большой ошибкой. И он ответил за свои преступления. Время все расставило по своим местам. Менши построили новую жизнь в этих мирах. Если вы свершите, что задумали, миллионы невинных погибнут…

– Те, кто останутся, только выиграют от этого, – Ксар повернулся. – Разве не это сказал Самах?

– А как же те из вашего народа, кто пойман в Лабиринте? – требовательно спросил Альфред.

– Они будут свободны! Я освобожу их!

– Вы обрекаете их. Они могут сбежать из Лабиринта, но им никогда не избежать тюрьмы, которую вы для них построите. Тюрьму, сотканную из постоянного страха. Я знаю! – сказал он и печально добавил: – Я жил так почти всю свою жизнь.

Ксар молчал. Нет, он не обдумывал слова Альфреда; казалось, он вообще перестал уделять свое драгоценное внимание вечно ноющему сартану. Он пытался придумать способ, как принудить этого размазню выполнять его волю. Повелитель осознавал всю реальную мощь, таящуюся в сартане, может быть, даже лучше, чем он сам. Ксар не сомневался, что ему удастся выиграть битву, если таковая между ними произойдет. Но ему не удалось бы выйти из нее невредимым, да и сартан был бы наверняка мертв. Принимая во внимание «удачи» Ксара в некромантии, такой результат был крайне нежелателен.

Хотя имелась одна возможность…

– Я думаю, тебе лучше уйти в более безопасное место, дочь моя, – Ксар взял Мейрит под руку, отводя ее подальше от каменного ложа, на котором лежал Эпло.

Повелитель Нексуса начертил цепочку рун на основании ложа и произнес заклинание.

Огонь поглотил каменный постамент.

– Что… что вы делаете? – воскликнула Мейрит.

– Мне не удалось поднять Эпло из мертвых, – сказал Ксар бесцеремонно. – Сартан не станет использовать свою силу, чтобы сделать это. А труп для меня в этой ситуации бесполезен. Пусть это будет похоронный костер Эпло.

– Вы не посмеете! – Мейрит бросилась к Ксару. Она схватилась за его одежды, умоляя:

– Вы не можете, Повелитель! Это… это уничтожит его!

Огонь медленно распространялся по камню, формируя огненный круг. Языки пламени стремились вверх, за неимением другой пищи пожирая последнюю магическую защиту.

А затем пламя достигло тела.

Мейрит рухнула на колени, слишком ослабевшая от яда, чтобы стоять:

– Мой Повелитель, умоляю!

Ксар склонился к ней, поглаживая ее волосы:

– Ты просишь об этом не того человека, дочь моя. Только сартан в силах спасти Эпло. Умоляй ЕГО!

Пламя становилось сильнее, поднимаясь все выше. Жар от него увеличивался.

– Я… – Альфред открыл было рот.

– Не делай этого! – приказал Эпло.

Пес предупреждающе гавкнул и блокировал Альфреда.

– Но… – он уставился на пламя, – если твое тело сгорит…

– Пускай! Если Ксар откроет Седьмые Врата, то что будет тогда? Ты ведь и сам знаешь – что…

Альфред втянул воздух, задыхаясь:

– Я не могу стоять здесь и просто смотреть…

– Тогда брось этим заниматься, черт возьми! – раздраженно произнес Эпло. – Это как раз тот случай, когда бегство – единственно разумный выход!

– Нет! – сказал Альфред, беря себя в руки. Он даже сумел пересилить себя и улыбнуться. – Боюсь, друг мой, я должен поместить тебя на время в МОЮ собственную тюрьму.

Сартан начал пританцовывать в такт музыки, которую издавал одним лишь дыханием.

Ксар наблюдал за ним с подозрением, задаваясь вопросом, что собирался сделать этот Змеиный Маг. Конечно, это не наступательное заклинание. Это было бы слишком опасно в таком маленьком помещении.

– Пес, иди к Мейрит! – пробормотал Альфред, совершая изящный скользящий шаг вокруг животного. – Сейчас же!

Собака побежала в сторону Мейрит, приняв оборонительную стойку. В тот же момент из воздуха возникли два призрачных кокона. Один накрыл тело Эпло. Другой сомкнулся вокруг Ксара.

Пламя внутри кокона дрогнуло и умерло.

Ксар же безуспешно пытался освободиться из своей внезапной темницы, переполненный бессильным гневом.

Альфред подхватил Мейрит, помогая ей выбраться из камеры. Они выбежали в темный коридор. Собака бежала позади.

– Выход! – Альфред повелительно призвал магию. – Мы хотим выйти!

Синий символ прорезал поверхность стены. Поддерживая Мейрит, Альфред последовал за символом, постоянно спотыкаясь в темноте, и не имея ни малейшего понятия в какую сторону они идут. Ему начало казаться, что они спускались в глубину Абарраха…

А затем ужасающая мысль пришла Альфреду в голову: руны могут привести его прямо к Седьмым Вратам. В конце концов, они могут привести его куда бы он ни захотел. А Седьмые Врата были именно тем местом, о котором он сейчас постоянно думал.

– Хорошо, выкинь из головы эту мысль! – приказал Эпло. – Думай только о Вратах Смерти! Сконцентрируйся на них!

– Да, – Альфред задыхался, – Врата Смерти…

Символы внезапно вспыхнули и потухли, оставив их пугающей темноте.

Плененный заклинанием сартана, Ксар подавил гнев, полагаясь только на свое терпение и хладнокровие.

Его разум, словно остро отточенный кинжал, проникал в руны сартана, пытаясь отыскать малейшую брешь. И, найдя ее, он начал кропотливо работать, разрушая символ и вычленяя из него всю силу. Одна трещина – и все остальное торопливо сработанное заклинание рассыпалось.

Ксар отдал Альфреду должное – змеиный маг был хорош. Никогда прежде ни одна магия не могла остановить и сковать Повелителя Нексуса. Если бы ситуация не была такой критической, такой пугающей, Ксар бы вдоволь предался своим умственным изысканиям.

Он стоял в тюремной камере один, не считая Клейтуса, этой живой груды костей и гниющей плоти, в которой едва теплилось некое подобие жизни. Лазар лежал неподвижно, все еще находясь в магических путах заклинания Ксара. Повелитель не обратил на него никакого внимания, он сделал несколько шагов и встал у тела Эпло, заключенного сартаном в магический кокон.